— Откройте, откройте, я пришел!
Хозяин опрометью выскочил на улицу и вскоре вернулся, держа в поднятых руках по зажженному фонарю, а за ним шел очень высокий худой человек [8] …очень высокий худой человек. — Гофман подробно описывает титульную иллюстрацию первого издания «Удивительной истории Петера Шлемиля» А. Шамиссо, сделанную им самим.
. Проходя в низкую дверь, он забыл наклонить голову и сильно треснулся о притолоку, но, так как на нем была черная шапка, похожая на берет, лоб он не расшиб. Он шел как-то странно, прижимаясь к стенке, и сел напротив меня, а хозяин поставил на наш стол фонари. О нем можно было бы сказать, что вид он имел несговорчивый и чванный [9] …вид… несговорчивый и чванный. — В первом издании «Фантазий…» эти слова стоят в кавычках, а значит, это прямая цитата из «Фауста» (ч. 1) слова Фроша, которые он произносит в компании веселящихся гуляк в погребке Ауэрбаха в Лейпциге при виде входящих Фауста и Мефистофеля: Я поднесу им по стакану И, только угощать их стану, Узнаю все про их приезд Мне думается, из господ, Вид несговорчивый и чванный. (Перевод Б.Пастернака.)
. Раздраженным голосом он потребовал себе пива и трубку и, затянувшись всего несколько раз, выпустил столько табачного дыма, что мы все оказались словно в облаке. Впрочем, в лице пришельца было что-то столь своеобразное и привлекательное, что, несмотря на его мрачный вид, я сразу же почувствовал к нему расположение. Его густые черные волосы были раскинуты на пробор и свисали по обе стороны головы этакими локончиками, точь-в-точь как на портретах Рубенса. Когда он отложил большой воротник своего пальто, я увидел, что на нем черная куртка со множеством шнурков, а еще я обратил внимание на то, что на его сапоги были надеты изящные туфли [10] …на его сапоги были надеты изящные туфли. — Дело в том, что Шлемиль — герой Шамиссо — носит волшебные семимильные сапоги, а туфли использует как «тормозящую» обувь.
. Это я обнаружил в тот момент, когда он выбивал о каблук свою трубку, которую выкурил, наверно, всего минуть за пять, не более. Наш разговор не клеился, все внимание пришельца было сосредоточено на каких-то редких растениях, которые он вынул из коробки и с явным удовольствием разглядывал. Я выразил восхищение этими красивыми растениями и спросил, поскольку они были явно только что сорваны, не заходил ли он перед приходом сюда в Ботанический сад или в лавку братьев Буше. Он как-то странно улыбнулся и ответил:
— Ботаника явно не ваша область, иначе вы не задали бы такого… — тут он запнулся, а я тихо прошептал:
— Глупого…
— …вопроса, — простодушно закончил он. — Вы бы с первого взгляда увидели бы, — продолжал он, — что это альпийские растения, которые можно отыскать только на Чимборасо [11] Чимборасо — горная вершина в Кордильерах высотой 6310 м.
.
Последние слова незнакомец сказал тихо, как бы про себя, и ты легко можешь себе представить, какие чувства при этом охватили меня. Я не решался задать ему никакого вопроса, но во мне все сильнее крепло какое-то предчувствие, и мне почудилось, что я прежде никогда не видел его, но думал о нем. Тут снова постучали в окно. Хозяин отворил дверь, и чей-то голос произнес:
— Будьте так добры, завесьте ваше зеркало.
— А, — воскликнул хозяин, — как вы поздно, генерал Суваров! [12] …генерал Суворов! — Существует исторический анекдот, согласно которому А.В.Суворов (речь идет о том времени, когда он был главнокомандующим русских и австрийских войск в Италии в 1799 г.) питал непреодолимое отвращение ко всяким зеркалам. Отсюда — прозвище вошедшего незнакомца.
Хозяин завесил зеркало, и тут с неуклюжей поспешностью, я бы даже сказал, хоть и торопливо, но на редкость неповоротливо, в подвал вбежал низкорослый сухонький человечек, закутанный в пальто какого-то неопределенного бурого цвета, которое, пока он скакал по подвалу, завивалось множеством трепещущих складок вокруг его тела так, что в неровном свете масляных фонарей чудилось, будто сходятся и расходятся несколько фигур, как в энсленовских фантасмагориях [13] Энсленовские фантасмагории. — Речь идет о Й.-К.Энслене (ок. 1782–1866), профессоре Академии изящных искусств в Берлине, и о его опытах с «волшебным фонарем» (laterna magica — лат.).
. При этом он яростно потирал замерзшие ручки, спрятанные в рукава, и восклицал:
— Какой холод, какой холод… вот так холод! У нас в Италии таких не бывает, не бывает.
Наконец он уселся между мной и долговязым и недовольно буркнул:
Читать дальше