Наталья Рузанкина: Фотография

Пробуждение было легким и теплым, как солнечный луч на щеке. Она раскрыла глаза и встрепенулась. Не было черной птицы, не было отвратительного темного шелеста, сумрачно-пыльного присутствия ее и ее сотен бессонных глаз, что следили прежде за Виткой. Не было и того вкрадчивого ужаса, что подступал к Витке из всех углов комнаты, говоря о присутствии демона. Не было тоски, разрушительной и страшной тоски одержимости, не было золотой лавы голоса, не было песни о Смерти. Демон был убит, ибо на пути его встала Любовь, и об этом говорила светлая, до трепета в сердце, особая какая-то лучезарность комнаты и тихий покой, исходящий от всех вещей ее. Не было удушающей пыли, печального запустения, родниковой чистотой сияли распахнутые окна, запах яблок носился в воздухе, будто та, что спасла ее, перенесла сюда свое незримое присутствие. Подушка была еще мокрой от азалептиновой слюны, и, почувствовав ее, Витка содрогнулась. Стеклянный пузырек сиротливо желтел среди блистающей комнаты, и Витка вспомнила все. Пятьдесят таблеток… Это невозможно.

Фотографии были убраны с пола, нашли приют в зеленом плюшевом альбоме, и лишь одна лежала посреди ковра, и Витка соскочила с кровати, схватила ее, вгляделась. Клевер полузаросшей тропинки, июльский расплавленный день над застывшими ракитами, деревянный дом за узорчатым палисадом… И только женщины не было перед калиткой, но окна дома были плотно зашторены, и сквозь крайнее окно она почувствовала взгляд, бесконечно любящий, тревожный, чуть печальный. Старая женщина была в доме.

— Бабуш… — приникла Витка лицом к фотографии. — Бабуш… — повторила она, сраженная силой этой любви к ней, любви из-за гроба, любви, победившей демона и смерть. Бережно положив фотографию в альбом, Витка попыталась заправить постель и укололась о розу, оставленную на подушке. Витка засмеялась, схватив розу, подбежала к окну, облокотилась на подоконник. Летний великий мир со скрипом качелей, шумом машин, детским смехом со двора встретил ее, переливаясь, как дивный кристалл. Витка улыбнулась и махнула ему рукой. Надо было учиться жить заново.