Джон Шерри - Фосфор - Таинственное приключение на Искии

У некоторых имелись короткие рудиментарные хвосты, у других хвостов не было.

Одного из них я принял за вожака; он отдавал приказания другим.

Он намного больше походил на человека, чем все остальные, и на миг даже показался мне европейцем.

Ноги у него были много толще, чем у прочих, руки гораздо короче и почти лишены волос; голова лучше сидела на плечах, уши меньшего размера, нежели у остальных, и покрыты короткими шелковистыми волосами.

По правде говоря, выглядел он ничуть не хуже многих мужчин, которых я видел порой на купаниях, если не считать приплюснутого лба и выпяченной обезьяньей челюсти.

После того, как они немного насытились, он что-то прокричал; я не разобрал слова, но язык звучал как испорченная латынь.

Другие тотчас прервали свое пиршество и сгрудились вокруг него.

Два или три существа протянули вожаку какие-то странные сети; их он разделил между остальными.

Существа немедленно вернулись к грибной поросли и наполнили сети грибами.

Несколько из них оказались поблизости от меня.

Что делать?

Если я пошевелюсь, они меня заметят.

И тут же, скорее всего, разорвут меня в клочки.

Они подошли к тому месту, где птицы расправились со своей товаркой, увидели вокруг кровь и перья.

С пронзительными криками, в которых мне послышался гнев, они бросились к своему предводителю; другие также собрались, заслышав их крики, и все они принялись жестикулировать, издавая страшный шум.

Что они собирались делать?

Вскоре они успокоились, затихли и, очевидно, стали слушать речь существа, принятого мною за вожака; я отличал его по тембру голоса.

Когда он закончил говорить, они всей толпой приблизились к месту расправы и внимательно осмотрели пол пещеры.

В этот миг один из них издал жуткий, почти человеческий предсмертный крик и упал наземь.

Я пригляделся и заметил, как в сторону от несчастного скользнула одна из громадных рептилий.

Остальные расступились перед змеей и затем столпились вокруг раненого, который лежал неподвижно и жалобно стонал; они никак не пытались облегчить его муки.

Он попытался встать, покачался на ногах и в судорогах снова упал навзничь; изо рта у него хлынула кровь, смешанная с пеной.

Я сразу же понял, что он обречен.

Через несколько минут он испустил дух.

Несколько малорослых созданий — которых я считал самками — разразились ужасающими стенаниями.

Это укрепило меня в мысли, что они и в самом деле были самками: ведь создания женского пола чаще всего не упускают возможности поднять как можно больше шума.

Существа повыше ростом отнеслись к случившемуся очень спокойно, точно были к такому привычны.

Они перенесли своего мертвого товарища к черному озерцу неподалеку и положили тело на берег.

Затем они нарвали множество вьющихся растений, обвивавших грибы, привязали к телу камни и столкнули его в воду.

После этого, словно ничего достойного внимания не произошло, они вернулись к месту гибели птицы и стали осматриваться, как будто что-то искали.

Некоторое время они продолжали исследовать пол пещеры; затем один из них, приблизившись, заметил меня и издал громкий крик.

Все они сгрудились вокруг и при виде меня страшно завопили.

В любую секунду, казалось, они готовы были наброситься на меня и растерзать, но вместо этого они просто стояли и выли.

Спустя несколько мгновений вожак выступил вперед, подошел ко мне и — к моему неописуемому удивлению — произнес несколько слов. Сперва я ничего не разобрал, но затем понял, что он говорит на вульгарной латыни и спрашивает: « Unde venis », «Откуда ты пришел?». « Ex terra superna », «С верхней земли», отвечал я на своей лучшей латыни.

« Quid facis », «Что ты здесь делаешь?», спросил он чуть погодя. « Cecidi », ответил я — «Я упал».

На этом расспросы завершились и все остальные, хранившие во время нашей беседы молчание, разом залопотали.

Я не понимал, о чем они говорили; но поскольку они указывали сначала на меня, а потом на озерцо, в воды которого сбросили тело сородича, было нетрудно заключить, что они препирались, обсуждая, утопить меня или нет.

Большинство, похоже на то, жаждали моей смерти и некоторые уже начали подступать ко мне.

Я был бессилен против этой толпы и так слаб, что и одно существо легко бы со мною справилось.

Я знал, что сопротивление бесполезно и продолжал лежать совершенно неподвижно, утешая себя мыслью, что если мне и суждено умереть, то не по своей вине.