Татьяна Мудрая - Девятое имя Кардинены

— До свидания, братцы. Не тушуйтесь и вообще — шли бы все трое… хоть к Нойиной женке в гости.

Двери за ними затворились. Первым нарушил немую сцену доктор.

— Как вы это находите? И кто, собственно, этот Денгиль, кроме того, что наполовину благородный лесной стрелок, наполовину наш союзник? Учтите, я о ваших горных делах знаю понаслышке.

Вместо ответа Армор вытянул из ножен шпагу Тейнрелла.

— Денгиль начинается на Д, следовательно, букву Д и означает. Такую, как на этом «прямом клинке». Вроде бы точь-в точь клеймо оружейника Даррана, готический шрифт, отсечки соответственные, завитушки… Однако Дарран ковал сабли и ничего кроме сабель!

— Фальшивка? — спросил Линни.

— Вовсе нет, — вздохнул Нойи. — Если присмотреться, то увидишь вместо готического Д букву О, от которой оно почти неотличимо. Оддисена.

— Куда мы теперь? — Танеида прогулочной походкой шла по вечерней улице под руку с кавалером, закутавшись в плащ по самые брови. Его рука незаметно обвивала ее подмышками, чтобы даме не очень хромать.

— Я ведь тебе жениться обещал? Обещал, по-моему. Ты в какое христианское капище здесь ходишь — к Богоматери Ветров?

— Здешний муфтий, между прочим, не возражает.

— Ну понятно. Куда ему! Вот, значит, туда и пойдем.

Вечерняя литургия уже кончилась, но привратник знал Танеиду в лицо и впустил их обоих, когда постучались. Главная икона собора, несмотря на отсутствие людей, была освещена снизу целым костром свечей, налепленных на поднос. В трепете пламени лицо Мадонны казалось невероятно юным, с выражением кроткого бесстрашия, но фигура, которую обтекали складки одежды, струящиеся вовнутрь окаймляющего ее пейзажа, была по-женски зрелой. В том, как нимбом раскинулись вокруг лица светлые волосы, как разлетелся синий плащ за плечами, ощущался ураганный, поистине неземной ветер. Это от него святой младенец спрятал личико у нее на плече, так что на него падала тень. Но в матери была сила и покой, и маленькие босые ноги ее плотно прижимали землю к месту. Вынутый из ножен меч лежал перед ними — знак поверженной войны и преодоленного страха.

— Диамис уверяет, что она на меня похожа, — Танеида усаживалась на скамью за колонной.

Тем временем Денгиль шепнул нечто служке — здесь его почему-то все знают, отметила она. А ведь говорил, лукавец, что в наши города не ходок!

Служка удалился. Загремел пробой на дверях портала: их заперли.

… И вот они сидели рядом и говорили, держась за руки.

— Твой родич был, между нами говоря, в бешенстве. Твое оригинальное решение вопроса шло вразрез то ли с его представлениями о здравом смысле, то ли с некими тайными планами. Теперь он лишился не только легкого предлога скрутить «бывших» вообще и страну Лэн в частности — в уютную такую укладочку, но и возможности устроить кому-то достославную гибель. Может быть, твоему названому братцу, может… нет, только не тебе. Однако во время твоего эдинского сидения под стражей с тобой вполне могло произойти нечто не вполне хорошее.

— Он что, меня так невзлюбил?

— Скорее наоборот. В том-то и соль. Ближайшие его советчики довольно-таки хорошо умеют услужать ему против его воли и желания.

— Но перед ним явился ты, как ангел чистой красоты…

— И напомнил ему, что: а — Тейнрелл — один из наших низших доманов и поэтому ты подлежишь юрисдикции Братства. Бэ: у тебя перстень защиты и содействия, ipse — через голову Братства никто тебя не смеет тронуть, даже он.

— И — вэ. Ты соскучился по мне?

— Безумно. Только не надо меня целовать в храме, Богородица станет ревновать.

Они, наверное, задремали — потому что грохот выдвинутого пробоя заставил их встрепенуться. И пружинистым, кошачьим шагом по хорам и центральному проходу между скамьями прошли автоматчики в глухих капюшонах с прорезью. Старший подошел к Денгилю, тот положил свою руку, где тоже был силт, на Танеидину. Их подняли с места и повели вперед.

— Ты как, не суеверна? За алтарь не побоишься зайти?

За алтарем была потайная дверца. Оттуда вниз шла винтовая лесенка.

Дальше всё в который раз показалось Танеиде сном: какими-то слабо освещенными подземными ходами шли они и переходами, ехали вместе с конвоем на закрытой вагонетке. «Этот путь не ищи, что в церкви, — он на один-единственный подобный случай, его закроют», — посмеиваясь, кричал Денгиль ей в ухо посреди грохота. Потом среди ночи настала тишина и холодное дыхание большой воды. «Озеро Цианор», донеслось до нее. Дальше был обыкновенный поезд и купе с жалюзи на окошке, где остались они двое, и утро в самом сердце любимых ее гор. Тепловоз, горячо дыша, выволакивал поезд из туннеля, пахло угольным перегаром.