Рауф Хечким - Сказка для червяка

Самым смешным было то, что он сохранял надежду, что это перестанет случаться. Но удав негромко приказывал: «Еще!», и червяк вновь начинал извиваться, словно пытаясь выручить свое дрожащее тело из пут гигантской твари, и глаза его все безумней выкатывались из орбит от напряжения бесплодной борьбы, а рот извивался в такт судорогам этого беспомощного розового тела, и с каждой новой попыткой червяк запутывался еще безнадежней.

Глупо. Удав крепче сожмет кольца и вновь негромко и глухо, как из пещеры или могилы, проговорит: «Еще!», и червяк застонет, уже не различая, где кончается боль его плоти, и начинается боль его спутанного сознания, и тогда удав на мгновение ослабит тиски, и червяк сникнет, как обгоревшая ветка, и удав удовлетворенно засмеется, так же глухо и негромко, как он произносил свои дикие команды.

А потом червяк проговорит: «Что я тебе сделал?» И удав криво усмехнется: «Не хватало, чтобы ты мне что-то сделал». И червяк беспомощно спросит: «Но должна же быть причина?», и удав поморщится и скажет: «Заткнись, мне противно слышать твой голос», и червяк съежится и втянет голову в плечи. Да, вот так это будет. А потом, после недолгого молчания удав спросит насмешливо: «Ну, так кем бы ты хотел стать?», и червяк ответит: «Удавом», ответит, не задумываясь, как о своей единственно верной мечте, и удав мгновенно вновь сожмет кольца, и червяк закричит звонким хриплым криком. «Разве червяк может быть удавом? — спросит удав с издевкой. — Посмотри на меня, разве ты не видишь, как мы непохожи?»; и червяк глухо согласится, что не может, и опустит голову, а потом вскинет ее и спросит: «Но что же мне делать?», и удав загремит, как падающая колокольня: «Заткнуться!» И засмеется и ляжет спать, а червяк без сил выползет из дома удава, напьется воды из мутного ручья и побредет домой, но вспомнит, что и дома нет покоя, и остановится и застонет от душевной боли и подумает: «Почему он меня не задушит?» И вспомнив красные неподвижные глаза и длинное поджарое тело удава, его глухой голос мертвеца и кривой презрительный рот, поймет: «Нет, это его лишило бы развлечения».

А потом он услышит тонкий голос рядом, и это будет тля, которая скажет ему: «Здравствуйте, господин удав», и глаза тли будут гореть от восхищения.

Все это глупо — и то, что здесь говорилось, и то, что будет говориться; можно не обращать внимания и не дочитывать — какой толк? — мелкий холодный интерес, да. Но эта правда, как бы глупо это ни было, и как бы ни походило на нереальные события.

Червяк не поздоровается, он лишь кивнет тле, а она подползет поближе и спросит: «Господин удав, не могли бы вы мне помочь?» Примечательно, что он даже не расслышит, как она его называет, а если это и будет случаться, он будет съеживаться, вспоминая, что это не так.

«А что такое?» — спросит червяк и вопьется глазами тле в душу.

А вот какая история между тем случится в доме удава — к нему в гости придет волчонок. И удав обрадуется, потому что у него не будет внутренней причины пытать волчонка. Они сядут друг напротив друга, и удав спросит: «Ну, как дела, дружище?» — «Да ничего, — ответит волчонок. — А у тебя?»

На что удав вздохнет: «Да так, какая может быть жизнь у удава, давлю понемногу желающих, что мне остается делать».

И волчонок засмеется и спросит: «Не пойму, зачем это тебе надо?» — «Бог его знает, — ответит удав, — мне бы кто объяснил. Только что тут был червяк. Видел бы ты его физиономию; со смеху можно подавиться. Приходил, идиот, посоветоваться, как ему стать удавом». И волчонок захохочет, потому что он не червяк; волчонок смеет хохотать, даже если это не предусмотрено теми, кто определяет, когда и почему можно хохотать. И скажет: «А что, хорошая вы пара, вам самое время начать выступать в цирке». Удав усмехнется.

Когда он вспоминал червяка, он вспоминал, что он удав. Вообще он вспоминал, что он удав, когда видел или вспоминал червяков. И тогда все вокруг начинали казаться ему червяками.

И сейчас, присмотревшись к волчонку, удав увидит в нем что-то от червяка, и сожмет рот и еще глубже заглянет в волчонка, и волчонок вздрогнет и подастся назад. А потом улыбнется чему-то внутри себя, ответит удаву тем же прямым взглядом и спросит, сдерживая смех: «Что это ты так на меня смотришь?» — «Так, — опустит глаза удав, — показалось что-то».

В комнате на минуту воцарится тишина, словно они увидели что-то непристойное, а потом удав скажет: «Сдается мне, что тебе самая пора стать удавом». — «Мне? Удавом? — засмеется волчонок. — Зачем?».