Надя Яр: Корона

— Растёт, — возразил юноша. — Солнце похоже на…

— Желток, — саркастически предложил Кит. — Люблю глазунью.

Джонни покачал головой.

— Золотой шар, — не сдавался Кит. — Из тех, которые для понта носит Джим. Джим любит понтоваться.

— Солнце похоже на рану, — сказал Джонни, — из которой течёт свет.

Не отрываясь от экрана, он как бы случайно передвинул своё кресло поближе к Окойе. Кит равнодушно пожал плечами и сдался, спрятал глаза. Обычный человек после этого погрузился бы в молчание, и Тета был удивлён, услышав явно обращённый к нему вопрос.

— Как Вы думаете, Тета, Вавилон принёс Патрии благо или же зло?

— Благо, — осторожно сказал Тета. Он видел, что начинается нечто новое, и не хотел спугнуть собеседника, который представлял для него интерес.

— И в чём оно заключается, это благо?

— С моей точки зрения, сотрудничество и торговля лучше войны, всеобщие гражданские права лучше сословного неравенства и рабства, а здоровье и длительная юность гораздо лучше болезней, старости и смерти.

— Скажете ли Вы также, что тирания лучше республики?

О как, отметил Тета.

— Вы думаете, что здесь уместно говорить о тирании?

— Как же ещё назвать шестнадцать лет единоличной диктатуры?

— Насколько мне известно, диктатура — традиционная антикризисная мера на Патрии, — сказал Тета. — Не говоря о том, что Ваш отец уже восемь лет как законно избранный президент.

Он хотел дать Киту понять, что знает о его родине довольно много, и водить его за нос будет затруднительно, но не знал, как сделать это, не нарушив такта.

— Да, — сказал Кит, — это традиционная мера. Если диктатор назначен легальным путём.

— Насколько мне известно, предыдущий диктатор, генерал Дансени, назначил себя сам. Это не помешало элите Вашей страны считать его власть законной.

— Вы ошибаетесь, Тета. Полномочия Дансени были подтверждены сенатом.

— Под угрозой смерти. Если рассмотреть вопрос с Вашей позиции, Кит, то получится, что Ваш отец тоже получил свои полномочия законным путём. Сенат за него проголосовал.

— Под пушками Вавилона.

— Пушки Вавилона даже не приблизились к городской стене. Или Вы имеете в виду Джейн Грэй? — Тета видел, что его водят за нос, и решил тоже схитрить. — Вы хотите сказать, что сенаторы Патрии испугались одной-единственной женщины?

Они её действительно испугались, и в этом не было ничего постыдного, но выросший в патриархальном обществе Кит вряд ли захочет это признать.

— Они испугались чудовища, — сказал Кит. — Но допустим, Вы правы. Однако такой долгий срок диктатуры — семь лет! — должен быть подтверждён народным собранием.

— Насколько мне известно, Ваш отец выиграл выборы революционного семьдесят седьмого года.

— Вы ошибаетесь. Он их проиграл.

— Только из-за открытой манипуляции со стороны политического противника. К тому же с точки зрения Вавилона победитель на выборах — тот, кто получил большинство голосов. По принципу «один человек — один голос».

— Вот как… У нас это несколько иначе… было иначе. Согласитесь, Тета, что новшества, введённые президентом под влиянием Вавилона, могут возыметь неожиданные печальные последствия.

Тета сомневался в том, что б о льшая часть этих новшеств имела прямое отношение к влиянию Вавилона, но предпочёл принять и тезис, и саму подмену темы.

— Любое развитие, — сказал он, — может возыметь нежеланные побочные эффекты. Как и отсутствие развития.

— Возьмём, к примеру, то, что с первого взгляда кажется нам величайшим благом, — продолжал Кит. — Бессмертие. Наука Вавилона избавляет всех желающих от старения и большинства известных болезней. Но что, если ресурсы мироздания ограничены, как и ресурсы одной отдельно взятой планеты?

— Насколько нам известно, — сказал Тета, — в пространстве и времени Вселенная не конечна, и такое вряд ли возможно.

— Допустим. Но нет никакой уверенности в том, что человеческий дух и память созданы для длительного существования. Одним из отрицательных побочных эффектов бессмертия может быть техническая и психологическая информационная перегрузка.

— У нас нет и уверенности в том, что наше так называемое бессмертие действительно таковым является, — сказал Тета. — Что люди не продолжат умирать от каких-то неподконтрольных нам причин. Но если Ваши опасения оправдаются, мы либо решим эту проблему, либо свернём с неверного пути. Последнее технически и политически возможно.

— Пусть так. Однако на Патрии отсутствие смены поколений породило ещё одну проблему. До прихода Вавилона в наш мир человек становился самостоятельным и полноправным гражданином, когда умирал его отец. Благодаря вашей технике люди перестали умирать от естественных причин, и это значит, что сыновья, внуки, правнуки — и так далее до бесконечности — будут оставаться под властью бессмертных и бессменных прародителей. Под властью поколения, живущего в данный момент. Не думаю, что даже сам Вавилон сколько-нибудь доволен этим раскладом. — Кит понимающе ухмыльнулся. — И в самом деле, трудно представить себе что-нибудь хуже… кроме разве что государства, бесконечно находящегося под властью одного и того же человека. Это положение было бы неприемлемо для всех достойных людей, даже если бы облечённый властью был нравственно прекрасен — а если это низменный и бесчестный человек? Людям, живущим под властью бессмертного самодура, не останется ничего, кроме тираноубийства.