Надя Яр: Сердце

В честь отбытия гитов с Земли на планете устроили праздник. Он отнюдь не случайно совпал с традиционным Парадом Любви. Вавилон танцевал с понедельника до четверга, ну а в пятницу наступило первое мая, так что мы просто пропраздновали в уикэнд. А поскольку заканчивать праздник в субботу бессмысленно и непрактично, нам пришлось отмечать незначительную, в общем, оказию всю неделю. Таким образом гиты были выпровождены с песней и пляской. Пожаловаться на недостаток внимания они вряд ли могли.

Я никогда не была большой охотницей до вечеринок и порядком устала ещё до среды. У меня был завалявшийся билет на город-сателлит "Сандокан", и я использовала его, чтобы на воскресенье выбраться на орбиту. Там ещё не так шумно. Когда я наконец легла спать в отельном номере с видом на северное полушарие, то сама не заметила, как оказалась в каком-то пустынном отсеке.

Это было большое пустое кафе, только вот из внешней стены почему-то выглядывали узлы лазерных батарей. Они изрядно устарели на вид, но я откуда-то знала, что это русская боевая модель, заброшенная не из-за поломок, а оттого, что наступил мир, и что даже такой устаревший её вариант за секунду отправит любой современный корабль на свалку истории. Жерла пушек указывали прочь от Земли, ко вселенскому Югу, к центру массы галактики. Где-то между стеной сателлита и Югом мерцал ручеёк жёлтых звёзд. Это гитовский конвой медленно набирал скорость, чтобы уйти в подпространство. И я совсем не удивилась, когда поняла, что я здесь не одна.

Гость сидел почти в центре тёмного зала. Я сразу поняла, кто он, и не стала внимательнее к нему присматриваться. Он небрежно сидел на стуле задом наперёд, положив руки на деревянную спинку. Кажется, он курил. До меня смутно донёсся запах простых киевских сигарет, кожи, пыли, металла. Запах звёздных пустынь и далёких, далёких песков.

— На твоём месте, — сказал он, — я бы их тут и прикончил.

Я опустила руку на центральный узел огневой точки. Старый лазер хотел пострелять. Почему бы и нет?

— Это можно, — сказала я и переключила тот самый рычаг, который в такой ситуации обычно переключают в кино. Лазеры радостно зашелестели, набирая энергию из реактора "Сандокана". — Сейчас.

Но во мне зашевелились сомнения. Если убивать, то неплохо бы хоть знать, зачем. Эти гиты нам вроде бы ничем не угрожают. Укатили с Земли — и слава всем богам, это very good riddance.

Я вдруг поняла, что мне вообще-то не хочется убивать гитов из лазерной пушки.

— А можно узнать, — спросила я, — чем они тебе так мешают?

— Мне? Ничем. — Он слегка покачал головой. — Но они очень скоро начнут мешать вам.

— Ага, — сказала я. Почему-то именно в этот момент мне совсем расхотелось стрелять. — Значит, тебе всё равно? А можно тогда я не буду их убивать?

— Как хочешь, — сказал он. — Это дело твоё. Это гиты твои, и твои же потомки будут с ними сражаться. У тебя будут дети и внуки… В общем, я бы всё же стрелял.

Мне стало немного нехорошо.

— Скажи, — решилась я на вопрос, — почему ты даёшь мне такие советы? Сколько я тебя помню, ты отнюдь не спешил убивать. Это совсем на тебя не похоже. Да ты ли это?

Моё сердце казалось мне слишком большим. Было страшно.

— Это я, не сомневайся, — глухо произнёс он. И правда, это был он. Кто это мог ещё быть? Кто ещё мог быть рядом со мной в глубине моих снов, в тайных недрах души — кто ещё, кроме Того, Кого я сама к себе пригласила?

Ну а что если, пришла мне мысль, я всю дорогу неверно его себе представляла? Что, если он гораздо хуже, чем я всегда думала? Нельзя сказать, чтобы я никогда этого не подозревала. Ещё когда я писала сценарий для "Heart", скептицизм давал о себе знать, и вместо красочной гиперборейской степи мне нередко мерещились какие-то пустоши, чёрное, жуткое место, с Хозяином которого не хотелось бы жить на одном континенте и тем более встретиться наедине. А что, если тот страшный мираж был на самом деле зн а ком от Бога, который безуспешно призывал меня поберечься Нечистого? Что, если сейчас я всё-таки оказалась с ним наедине?

Он чуть-чуть улыбался, заметила я. Это была хорошая улыбка. Не такая прекрасная, как на рекламных плакатах для "Heart", но хорошая. Кажется, добрая.

— Раньше, — сказал он, — я не знал, чем кончается каждая вещь. Не зная, я взял себе за правило надеяться на лучшее в людях. Я подчас далеко заходил, чтобы дать им ещё и ещё один шанс. Ты помнишь, чем это кончилось… Сейчас — да, сейчас вещи выглядят просто иначе. Перспектива другая. Сама понимаешь.