Михаил Бочкарёв - Лунный синдром (сборник)

— Предупреждаю последний раз! — в доказательство своих слов Игорь скрутил газету в рулон и с размаху шлёпнул по банке. Муха встрепенулась, но никакой тайны вечной жизни Игорю не раскрыла.

— Все вы учёные — падлы! — заявил неудавшийся долгожитель. Он приоткрыл крышку, и, просунув руку в горлышко, схватил Циолковского за крылья. Поднеся жертву к самому носу, Игорь всмотрелся в насекомое и понял, что никогда не узнает тайны вечности…

У мухи отсутствовал речевой аппарат как таковой. Вместо него из головы Циолковского вытягивался тонкий чёрный хоботок с маленькой похожей на шляпку гвоздя присоской.

— Ну, так и тебе не жить! — ледяным голосом произнёс мучитель. Он в одно мгновенье оторвал мухе крылья, с силой бросил насекомое на стол, от чего оно инертно подпрыгнуло, и со всей силы шлёпнул по нему газетой…

Циолковский умер 19 сентября 1935 года, в 22 часа 34 мин, у себя дома в Калуге, от сердечного приступа. Мир потерял выдающегося, гениального ученого. Циолковский умер в возрасте 78 лет, не дожив нескольких месяцев до первых полётов своего дирижабля. Интересным является тот факт, что патологоанатом, при вскрытии черепной коробки светоча российской конструкторской мысли, обнаружил его мозг раздавленным, как сорный гриб сапогом лесника. Этот феномен с научной точки зрения остался необъяснимым и по сей день. Информация об этом была в срочном порядке засекречена и не предаётся огласке даже сегодня.

Странные события в городе Н-ске начались, пожалуй, именно с ночи тридцатого сентября.

Ничто, как это обычно и бывает, в предшествии событий столь загадочного характера, не указывало на приближение беды.

Город затихал. Гасли окна в квартирах домов.

На чёрном полотне небосклона вырисовывались бледные проплешины звёзд.

Жёлтый глаз луны то удивлённо выглядывал из-под печальных бровей облаков, то снова скрывался за ними, вызывая этим морганием тоскливый лай дворняг и приступы смутной тревоги у некоторых особо восприимчивых к атмосферным явлениям граждан.

Жители Н-ска, утомившись после долгой трудовой недели, ложились в кровати, и вместе со всеми лёг и Ефрем Давидович Поранкин.

Было около одиннадцати часов, сразу после того, как он посмотрел итоговый выпуск новостей на общероссийском канале. Уснул он довольно скоро, и даже успел поблаженствовать, созерцая начало удивительно приятного сновидения, где увиделось ему, что катит он по городу, сидя в шикарном автомобиле с открытым верхом, а граждане вокруг завистливо заглядываются в его сторону.

Однако завершения сна Поранкину увидеть было не суждено.

Уже он подъезжал к высокому, нарисованному воображением фантастическому зданию, возле которого приметил обворожительную юную незнакомку.

Уже смотрел он ей в самые глаза, цвета июньского неба, уже улыбалась она ему призывно в ответ, как вдруг видение лопнуло, словно воздушный шарик, атакованный окурком хулигана, и Ефрем проснулся, чувствуя, как кто-то бесцеремонно прикоснулся к нему, пока он спал.

Надо сказать, что существовал Поранкин в однокомнатной квартире за номером 37 дома 12 на улице Дубной, совершенно единолично, а посему прикоснуться к нему, да ещё средь ночи, под одеялом, ни у кого, естественно, никакой возможности не было.

Ощупав левый бок своего довольно массивного тела, где и ощущалось чужеродное вторжение, Ефрем Давидович не обнаружил ничего нового. Как и всегда, пальцы его нащупали лишь густой ворс упругой растительности, коей он обильно был покрыт, и кою тайно считал своим неоспоримым достоинством, говорящим о том, что он — Поранкин — воистину настоящий мужчина.

Да, ещё на своём месте была выпуклая родинка, размером с фасолевое зёрнышко, доставшаяся Ефрему в наследство от родителей. Но того, что могло бы прикоснуться к ней, не досмотревший сновидения не нашёл.

Однако в то же самое время он с тревогой осознал, что лежать ему на кровати не совсем удобно, и причиной тому является нечто застрявшее между его спиной и простынею. Это нечто неприятно упиралось в позвоночник, вызывая в голове какие-то совсем уж отвратительные ассоциации.

Поранкин полез исследовать помеху, и, просунув руку под себя, ухватил упругий гладкий предмет, который к тому же был горячим на ощупь.

— Змея! — понял он.

Дикий страх сковал разбуженного. Он моментально взлетел с кровати, пытаясь отбросить тварь. Однако это у него не вышло.

Тварь не отлетела к шкафу, куда Ефрем ожесточённо её швырнул, а, описав полукруг за спиной, свисла, покачиваясь сзади, прямёхонько между его дугообразных ног. И вместе с тем Поранкин совершенно чётко ощутил, что то, от чего он сейчас желал избавиться, является его собственной неотъемлемой частью.