Михаил Бочкарёв - Лунный синдром (сборник)

— Грубо говоря, — перебил президента генерал Двужуков, — вместо Солнца землянам будет виден лишь чёрный круг планеты Марс, затмевающий половину неба.

Я вдруг невольно представил себе эту картину и ужаснулся. Прямо апокалипсис какой-то.

— Но что же делать? — спросил я, и голос мой дрогнул.

— Вот это совершенно правильный вопрос, — обрадовался генерал и подмигнул мне здоровым глазом, — тут-то и пригодятся ваши способности.

— Мои способности? — не понял я.

— Вы и сами не подозреваете, какими способностями обладаете, Семён Поликарпович, — сказал президент, и в его голосе я почувствовал уважение к своей жалкой персоне.

— Не подозреваю, — честно ответил я. Из всех своих способностей я бы выделил, пожалуй, только способность долго и беспробудно спать, долго и беспробудно пить, лень и нежелание работать, если это, конечно, можно назвать способностями.

— Ваш мозг способен концентрировать психоволны и осуществлять изменение консистенции уплотнения пространства в ту или иную сторону!

— Чего? — не понял я.

— Проще говоря, вы можете воспрепятствовать марсианским полипам осуществить уничтожение всего живого на Земле.

— Но как? И почему я?

— Это не столь важно, — генерал махнул рукой и придвинулся ближе ко мне, — Вы, и ещё две сотни психобойцов, направив мощь своего разума во Вселенную, станете непреодолимым барьером для марсианских полипов. Эта война будет сложной и продолжительной, но мы верим в победу, и знаем, что в этой схватке одержим верх!

Я, вылупив от изумления глаза, смотрел то на президента, то на генерала, и решительно ничего не понимал. Что я должен делать? Какая схватка? Какие психобойцы? Какие полипы?

— Но что же конкретно мне нужно делать?

— Вы должны, — медленно начал генерал, — всегда и везде, и днём и ночью, и зимой и летом, в болезни и здравии, должны думать!

— Думать?

— Да, думать только об одном.

— О чём?

— Вы должны думать и хотеть лишь одного: чтобы Марс не смог осуществить свой план, чтобы он ни на йоту не приблизился к орбите Земли, и чтобы он никогда не закрыл от нас Солнце!

— И всё?

— Вы полагаете, этого мало? — изумился генерал, — Ваш разум настолько силён, что этого будет больше, чем достаточно. Да ещё к тому же одновременно с вами об этом будут думать две сотни таких же паронормальных психобойцов! Полипам ничего не останется, как сдаться, а мы тем временем разработаем ультрасинзитивное оружие и истребим их! К сожалению, наше оружие — пушки, автоматы атомные бомбы, генные вирусы и прочие средства поражения противника им не страшны…

— Пытаться убить марсианского полипа, — перебил президент генерала, — при помощи пулемёта примерно то же самое, как мечтать причинить человеку смертельную рану, кидаясь в него шелухой от семечек.

— Но, я думал, что мне придётся лететь на Марс, сражаться, как настоящему солдату! — во мне вдруг проснулся дух героизма и я почувствовал себя готовым на всё ради спасения Земли.

— Ну что же, раньше люди дрались дубинками, потом придумали лук и стрелы, затем мушкеты и ружья, и так далее, далее, далее… И с каждым годом всё более изощрёнными становились методы и орудия войны, современными учёными созданы тысячи истребителей и ракет, способных в одночасье уничтожить всю нашу планету, и человек полагал, что угрозы бояться ему неоткуда, ан нет! Нашлись силы и ударили нам под дых, но и мы не лыком шиты!

— Итак, готовы ли вы послужить отечеству в частности и планете в целом? — генерал произнёс это так торжественно, что я, не удержавшись от переполнявших меня чувств, встал и, приложив ладонь к виску, ответил:

— ГОТОВ!!!

В этот момент в зале со всех сторон загремел российский гимн, и президент с генералом тут же поднялись со своих кресел. Мы стояли и слушали великую музыку, и я чувствовал, что желудок мой звучно подпевает, вторя мелодии, но музыка была настолько громкой, что слышал его только я сам.

Потом меня проводил в комнату для гостей мой утренний гость, который, узнав о том, что я безоговорочно согласен принять на себя командование психобойцами, пожал мне руку и обнял по-отечески. Звали его Дмитрий Чемерзяк, он был майором секретной службы, ходил под покровительством самого Еремея Ермолаевича Двужукова, и искренне любил родину.

Всё это он рассказал мне за столом, в комнате для гостей, где был накрыт стол. В тот день я наелся и напился так, что смутно помню дальнейшее проистечение событий. Так как вся еда и питье были за госсчёт, и платить ни за что, естественно, было не нужно, мой организм сам собой вместил в себя столько всего съестного и алкогольсодержащего, что окончание вечера я не помню вообще.