Михаил Бочкарёв - Лунный синдром (сборник)

— А я пью красное вино, — произнесла девушка, и посмотрела на Колосальникова глазами, в которых он увидел южное небо, утопающий в море огненный шар солнца и жемчужины таинственных звёзд. Колосальников вдруг понял, что это и есть тот самый день, тот самый миг, о котором он молил бога всю жизнь. Он хотел вскочить, но, вспомнив о свинцовой тяжести в брюках, остановил себя, и, найдя сумасшедшим взглядом померкнувшею в сравнении с Алёной до полного почти исчезновения официантку, сорвавшимся голосом выкрикнул.

— Вина! Бутылку!

Половина посетителей бара моментально повернули головы в сторону стола Колосальникова и обнаружили весьма странную картину…

Лариса работала продавцом уже семь лет. Правда, делала это с большим внутренним напрягом и крайней неохотой. Работа её, надо сказать, не являла собой процесс сложный и непосильный, а была скорее нудной и однообразной, и удовольствия особого не доставляла. Но деньги Ларисе, как и любому человеку на этой земле, были нужны, и она покорно работала.

Магазинчик, где она трудилась в режиме «два через два», находился в спальном районе города.

Практически всех покупателей Лариса знала в лицо, а некоторых даже по именам. Контингент покупателей был самым что ни на есть обыкновенным. Днём основными посетителями были хозяйствующие женщины и молодые родители с детьми. Часто заходили подростки, не достигшие ещё возраста, разрешающего им потреблять алкоголь, но почему-то всегда именно за алкоголем. Ларисе было наплевать, что подрастающее поколение спивается, тем более что поколение это она сильно недолюбливала, а потому с охотой продавала наглым подросткам всё, что те желали. Зарплата её напрямую зависела от выручки, и это было ещё большим стимулом к игнорированию российского законодательства, разрешающего употребление крепких напитков только с двадцати одного года.

Ночью же все покупатели превращались в пьяный сброд, и у Ларисы создавалось ощущение, что во всём городе не существует ни одного трезвого человека. Пьяные покупатели зачастую заводили с Ларисой долгие беседы, смысл которых всегда сводился к просьбе дать «чекушечку» или «поллитру» до завтра, до получки. И Лариса поначалу, будучи женщиной доброй и отзывчивой, давала. Но ни завтра, ни послезавтра деньги за товар ей никто не заносил, а заносили в магазин давешнего просителя в совершеннейшем опьянении, и просили ещё парочку «поллитров» для того, что бы привести его в чувство, и клялись, что как только он придёт в то самое чувство, деньги тут же будут найдены.

Но и тогда, когда Лариса вновь одалживала в дрожащие руки два булькающих сосуда, деньги не находились. За водку приходилось платить из собственного кармана. Так продолжалось довольно долго, до тех пор, пока Лариса не сказала — «Хватит!». Она перестала кредитовать обнаглевших алкоголиков и на все мольбы и демонстрации предсмертных обмороков отвечала твёрдо — «Нет!». Тогда некоторые вконец обезумевшие от яда зелёного змия элементы повадились водку у Ларисы красть. И опять за недостачу платила она свои кровные рубли.

Начальник Ларисы, Сысой Каримович Хачималакян, был человеком жадным, а потому работали в магазине всего две продавщицы посменно, Лариса и Вера, недалёкая хохлушка, приехавшая десять лет назад покорять Москву, но тут же «залетевшая» от первого попавшегося таксиста, разродившаяся сыном Лёшкой и сильно потолстевшая. Понятное дело, что охранника Сысой Каримович нанимать не стал, в целях экономии. Всю бухгалтерию вёл сам, успешно скрывая от налоговых органов большую часть прибыли, а всю ответственность за сохранность товара возложил на плечи Ларисы и Веры. Женщины, конечно, поначалу пытались сопротивляться такому недальновидному положению дел, но Сысой Каримович отвечал просто и доступно:

— Слюшай! Нэ нравэтса — ухады!

Уходить было некуда, и продавщицы, за глаза понося хозяина всем спектром родного языка, оставались трудиться.

Но больше всего опасалась Лариса, что однажды в магазин заявится настоящий бандит, и не просто стащит бутылку дешёвой водки, изобретённой из технического спирта и ржавой водопроводной воды в подвале соседнего дома, а пригрозит дулом чёрного пистолета и унесёт с собой всю выручку за день. И ничегошеньки Лариса сделать не сможет, никак не получиться у неё воспротивиться такому бандиту.

Лариса сидела на стульчике за прилавком и разгадывала кроссворд. Вот уже полчаса она ломала голову над словом из семи букв, к разгадке которого должен был привести простой, казалось бы, вопрос: «Самый известный натюрморт Петрова-Водкина?». У Ларисы уже были две разгаданные буквы в клеточках, вторая «е» и последняя «а», но название картины никак не всплывало в сознании продавщицы.