Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

— На, важный документ! Справчоночку районный архитектор дал. Что бы ты без меня делал…

Следователь прочитал:

« СПРАВКА

Граница между Заводским и Железнодорожным районами в районе улицы Чапаева проходит по тротуару между проезжей частью и нечетной стороной домов. Проезжая часть относится к Железнодорожному району…»

— Допер? Машину-то Вороненков оставил на дороге, — опер чуть ли не сиял от счастья.

— Вон оно что! Так значит, угон совершен не с нашей территории, — обрадовался в свою очередь Комлев. — Яснее ясного: отправляем дело соседям. Пусть муздыкаются.

В беспрерывных хлопотах, суете и бестолковщине прошло почти две недели. Но вот перед лицом Комлева замаячил бухгалтерский нарукавник Кучерявого. Он протянул тонкую папку и спросил:

— Как же это получается? Мы им. А они нам.

— О чем вы?

— Да чертяки соседи дело нам вернули со справочкой городского архитектора.

Как и несколько дней назад, Афанасий пробежал потускневшими глазами по тексту документа. Тот гласил:

«Граница между Заводским и Железнодорожным районами в районе улицы Чапаева на самом деле проходит по тротуару между проезжей частью и нечетной стороной домов. Но с седьмого октября текущего года в связи с ремонтными работами движение транспорта осуществляется в объезд по территории: Заводского района».

— Елки-моталки! Вот тебе и фокус-мокус. А я уже думал, что кранты. Что с Вороненковым и его машиной и без нас разберутся.

— Ты мне сроки, сроки выдерживай! — Кучерявый показал на висячий сбоку отрывной календарь, где на верхнем листке чернела цифра 26.

Комлев сморщился:

— А Дубняш, он что, не знал, что там объезд? Хотел под дурачка сыграть, — посмотрел дело. — Даже оценки ущерба не сделали. Лентяи!

Напечатал запрос и направился в автомагазин для выяснения стоимости похищенного. У киоска для продажи проездных билетов увидел вдруг бегущего навстречу и беззаботно насвистывающего Дубняша. Окликнул:

— Ну ты, садовая твоя голова! Хватит галопировать.

— Что надо?

— А будто не знаешь.

— Возвернули дело?

— А ты что думал, они глупее? Нам с тобой не до елки теперь. Не найдешь угонщиков, хана.

— Мы это мигом. А пока давай пивка хватаем! А-то без него ничего на ум не идет.

— Боюсь, что после мы с тобой всю жизнь пеной плеваться будем.

— Да, ладно. Я же тебя не при генерале приглашаю, — потянул следователя к пивной, находящейся в полуподвале жилого дома.

Когда Дубняш налил в автомате две кружки пива и повернулся, отыскивая глазами свободный столик, Комлев услышал из-под низкого свода возглас:

— Кого я вижу! Родной вы наш, Афанасий Герасимович! Прошу к нашему шалашу!

В темной глубине забегаловки над высокой круглой стойкой обозначилась реликтовая борода лаборанта.

Комлев поморщился и хотел было потянуть Дубняша за рукав в другую сторону, как тот, бросив через плечо «Твой знакомый?», уже устремился к стойке:

— А я гляжу — знакомый парус на горизонте, — продолжал Иван Карлович (так звали лаборанта). — А вы, вроде, по пивной части не спец были. Или жизнь заела?

— А я и сейчас не пью, — мрачно произнес Комлев, вынужденный подойти вслед Дубняшу к непрошенному собеседнику. — Это ведь ты по этому делу профессор.

Дубняш, пододвигая кружку к Афанасию, среагировал только на последнее слово:

— Профессор?

— Да уж. По кислым щам, — раздалось из чахлой бороденки вместе с хрустом сушки недельной давности.

— Я совершенно серьезно, — Комлев демонстративно отодвинул кружку от себя.

— Да что ты в самом деле, — заволновался опер, — как кисейная барышня! Это ж против водки так, газировка.

— Реквизит, — уточнил Иван Карлович.

— Какой еще реквизит? — спросил Дубняш.

— Обыкновенный. Здесь — чуток не застали — только что съемка производилась. Кино снимали про выпивающих. И меня пригласили. Видно, я в кадр подошел.

Комлев оглянулся и увидел сложённую у двери световую аппаратуру. Сказал:

— А завтра по телику в сатирическом листке покажут?

— Пускай. Но это же кино. Оно уважения достойно, — лаборант выпятил вперед свою куриную грудку. — Вот тебе и после этого, как Гамлет, принц датский: пить или не пить?

Дубняш засмеялся, снова прислонил к губам кружку и сделал еще один затяжной глоток:

— Я же говорил, в голове свежает.

— Вот и я утверждаю, что самые трезвые люди — это которые пьяные, — произнес лаборант.

— Помню, помню вашу лекцию в поезде. Зацепила она тогда меня, — сказал Афанасий. — Да и те лабораторные занятия, что вы тогда с приятелем устроили.