Анатолий Королев: Искатель. 2014. Выпуск №8

— И не в деньгах дело, — перебила Глафира. — Любовь у них была. Настоящая. Вот и тоскует Ульяна, места себе не находит. Думаю, Ульяна сдаст комнату. Легче ей будет, когда человек рядом.

— И как мне ее найти? — осведомился Вадим.

— Очень просто, на пятом этаже, в семьдесят девятой. Но ее сейчас нет дома, она бутылки пошла сдавать.

— Вот она — легка на помин, — воскликнула Алевтина, указывая на подходившую высокую седую женщину лет семидесяти.

Ульяна поставила старую, с перемотанными синей изолентой ручками сумку на край скамейки, на которой сидели старушки, и исподлобья стала рассматривать следователя.

— Сдала бутылки-то? — с легкой усмешкой спросила ее Алевтина.

— Сдала, — с неохотой ответила Ульяна, — хлеба да вермишели купила.

— А с тебя, соседка, причитается, — улыбнулась Глафира. — Мы тебе постояльца нашли. Серьезный человек, следователь. Вадимом Сергеевичем кличут.

Ульяна ничего не ответила, продолжая изучающе разглядывать Вадима.

— Ты, подруга, словно не рада, — не отставала Алевтина. — Ты же сама хотела сдать комнату, чтобы на душе не так муторно было. Или передумала?

— Ну, хотела, — выдавила Ульяна, отводя взгляд в сторону и неловко переминаясь.

— Если вы против, то я поищу в другом месте, — смутился Вадим, не ожидавший холодного приема со стороны Ульяны.

— Я не против, — тихо ответила Ульяна и с глубокой грустью в глазах посмотрела в глаза следователю. — Ты мне Валерку напомнил. Сынок мой такой же был — худенький и рыженький. Живи. Дорого не возьму. Я в семьдесят девятой, на пятом.

Ссутулившись, она устало направилась в подъезд. Когда за ней закрылась железная дверь, Глафира пояснила:

— Валерка — сынок ее был единственный и любимый, поздний. В Чечне погиб. Как только тогда она, бедняжка, выдержала, с ума не сошла.

— Да-а, нелегкая судьба у бабоньки, — вздохнула Алевтина. — А судьбу, говорят, на телеге не объедешь.

— Кому что начертано, — добавила Глафира, — кто всю жизнь в сыру-масле катается, а кому со всех сторон одни шипы.

Поблагодарив старушек, Вадим направился в шестьдесят пятую квартиру.

Однокомнатная квартира Кудинова больше походила на сарай, чем на благоустроенное жилье. Ремонта в ней не было лет двадцать, если не больше: на грязных стенах — лоскуты от когда-то наклеенных обоев, побитые косяки, на полу вышорканный затоптанный линолеум, на потолке одинокая, засиженная мухами лампочка в голом патроне, на стене вместо выключателя оголенные концы проводов. Из мебели — старый засаленный диван-кровать, исцарапанный стол с отломанным углом, скрипучий стул с порванной потертой обшивкой на сиденье, в углу, на покосившейся старомодной тумбочке с болтающейся на одной петле дверке — черно-белый телевизор с маленьким экраном.

Стол заставлен бутылками с пивом, под ним батарея порожних бутылок.

Хозяин квартиры, Вячеслав Семенович, раздетый до пояса, в спортивных брюках с эмблемой «Адидас» и грязных кроссовках, пропустил Вадима в квартиру, жестом пригласил его пройти в комнату и занял свое прежнее место за столом.

Перехватив внимательный взгляд следователя на своих многочисленных татуировках, он небрежно усмехнулся:

— Извини, начальник, за мой вид. Жарко. Да ты садись на диван. Пиво будешь?

— Спасибо, не пью! — ответил Вадим, присаживаясь на край дивана.

— Плохи твои дела, — мелко рассмеялся Кудинов, откупоривая очередную бутылку и выказывая при этом два золотых зуба в верхней челюсти. — А для меня лучшего удовольствия в жару, как попить холодного пивка, нет. Что пришел? Допрашивать? Так меня уже допросили в полиции.

— То был не допрос, с вас брали объяснение, мне его передали, — ответил Вадим, — протокол же допроса составляется после возбуждения уголовного дела.

— Понятно, в натуре, — криво усмехнулся Кудинов. — Тогда допрашивай. — Он отпил из горлышка бутылки пива и стал закусывать чипсами. — Тебя интересует, кто убил слесаря Жорика и не я ли это сделал? Должен огорчить тебя, начальник. Кто убил — не знаю, и я к этому никакого отношения не имею. Век воли не видать! Сам посуди, зачем мне убивать хорошего человека, с которым можно выпить, побазарить за жизнь. Ты вот не хочешь со мной выпить, брезгуешь, а Жорик не побрезговал бы.

— По-моему, у нас с вами откровенного разговора не получится, — поднялся Вадим. — Вы в нетрезвом состоянии. Так что придется продолжить нашу беседу в прокуратуре.

— Всегда к твоим услугам, начальник, — усмехнулся Кудинов. — Когда прикажешь явиться?