Юрий Кунов - Искатель, 2014 № 07

— Да, вряд ли это ножевые.

— Я же говорю. Но мне кажется, что-то подобное я уже видел. Причем не так давно. — Посохин, глядя в пол, на несколько секунду задумался. — Ладно, разберемся.

— Не сомневаюсь.

Майор вскинул голову и улыбнулся.

— Огромное вам спасибо, — сказал он устало. — Выручили. Самарин вас подвезет до дома. Сержант!

— Да, Павел Петрович?!

— Отвезешь Валентину Васильевну, куда скажет.

— Слушаюсь!

Рыбакова закинула ремешок сумки на плечо.

— Спасибо, Павел.

— Да не стоит благодарности. Это я вас должен благодарить. Вот, дьявол! — внезапно выругался Посохин. — Вы так внимательно эти порезы осматривали, что снова разбудили во мне сомнение насчет несчастного случая. Пьянью она вроде не была, сердце в порядке. Квасов проспится — потрясу его немного. Говорят, они с женой не ладили давно.

— Не ладили, но Николай вряд ли пошел бы на убийство. Я его немало лет знаю. Человек он неплохой.

— Чужая душа — потемки.

— Потемки, Павел, не в каждой душе.

Уложив в папку протокол опознания, к ним снова подошел Карельский. Судя по тому, как он двигался, Рыбакова предположила, что в юности следователь, скорее всего, занимался бальными танцами.

— Павел Петрович, а где сейчас муж погибшей? — спросил он, взглянув на часы.

— У нас в обезьяннике отдыхает.

— Когда с ним можно будет поговорить? К концу дня он придет в норму?

— Маловероятно. Думаю, лучше подождать до завтра.

— Завтра как минимум до обеда я буду занят. Ты его тогда утром сами опроси и мне доложи потом. Не будем это дело затягивать.

— Мне рассматривать его в качестве подозреваемого?

— А разве есть основания?

— Ну, отношения, например, у него с женой были неважные.

— Смерть гражданки Квасовой была насильственной?

— Не знаю. На первый взгляд, нет.

— Вот и не надо огород городить.

— Хорошо, не буду.

— Еще раз вам большое спасибо, Валентина Васильевна! — повернулся к Рыбаковой Карельский. — Извините, что пришлось привлечь вас ко всему этому. — Следователь жестом указал на лежавший под белой простыней труп.

— Ничего страшного. Я имею в виду не произошедшее, а то, что вы меня сюда вызвали.

— Конечно, конечно! — Лицо следователя посуровело. — Я понимаю, что подобные вещи особого эстетического удовольствия не доставляют, но так уж получилось. Да, Павел Петрович?

— Наверное… Виноват.

— Сознательные граждане всегда готовы придти на помощь следственным органам, — сказала Рыбакова и улыбнулась, чтобы немного сгладить высокопарность фразы.

— Нам чаще несознательные помогают, — заметил Посохин, ухмыльнувшись.

— Спасибо, Самарин. Дальше я сама. Всего доброго! — сказала Рыбакова, открывая дверцу «уазика».

— До свидания! Рад был познакомиться. — Сержант по-простецки вскинул вверх руку. — Удачи!

Выйдя из патрульной машины, Рыбакова отправилась не домой, а зашла в гости к Дубко. Она собиралась подробно расспросить заслуженного учителя о взаимоотношениях супругов Квасовых в течение последних недель жизни Раисы.

Валентину Васильевну до глубины души возмутило то, что Посохин вдруг заподозрил в убийстве жены Николая Квасова, человека, по ее мнению, незлого и бесхитростного. И напрасно майор пытался сделать вид, будто Николай серьезного интереса у него не вызывает. Она ему не поверила. Краем уха она, конечно, слышала об одном событии, которое могло послужить поводом для столь серьезных подозрений. Однако нередко правдой у нас считается недоказанная ложь.

Во дворе жена Льва Сергеевича, невысокая грузная дама, кормила кур.

— Цыпа, цыпа, цы-ы-па!

«Господи, до чего она на Горбачева похожа! — подумала Рыбакова. — Если бы не эти кудряшки и халат… Бедный Лев Сергеевич! Спать в одной постели с бывшим президентом СССР… Брр!»

— Здравствуйте, Ольга Григорьевна! — Рыбакова постаралась придать своему приветствию как можно больше сердечности.

Ответное «здравствуйте» прозвучало не слишком дружелюбно.

— Ольга Григорьевна, хотела поговорить с вашим супругом об одном деле. Он сейчас не занят?

— Он всегда занят. Во времянке за компьютером сидит. На голых девок любуется. Все не уймется никак, старый кабель.

— Спасибо. Я ненадолго.

Сумев сохранить серьезное выражение лица, Валентина Васильевна прошла в небольшой обшитый шифером летний дом.

Лев Сергеевич с гордым видом сидел за обшарпанным письменным столом, скрестив на животе руки и вперив взгляд в большой жидкокристаллический монитор. Пенсионер был уже облачен в черные тренировочные брюки с белыми лампасами и голубую футболку. Тапки с помпонами он поменял на сланцы.