Олег Быстров - Искатель, 2014 № 10

— Я все понимаю, — сказала хозяйка. — Давно советовала мужу, чтобы не связывался с этим зэком. Не вызывал он у меня доверия. Я догадывалась, что телефон чужой. Похоже, стащил где-то. И нас подвел под монастырь…

— Ермаков был судим? — спросил Стрижевский.

— Да, отбывал срок, но за что, не знаю. Они росли с моим мужем Андреем Митраковым в одном дворе, дружили с детства.

— А ваш муж не судим?

— Боже упаси, — сказала хозяйка и перекрестилась…

Григория Ермакова опергруппа застала дома в постели. Бывший зэк спал крепким сном после бурно проведенной ночи.

Оперативники вытащили Ермакова из койки, надели наручники. Крепкий мужик долго не мог понять, что происходит. Бормотал что-то бессвязное, костерил на чем свет стоит кого-то из своих друзей. А когда немного пришел в себя, заявил:

— Беззаконие творите. Я буду жаловаться…

— Поедем к прокурору, — сказал Косарев. — Он тебя ждет. Там и жалобу на нас накатаешь…

Мать молча наблюдала за арестом сына и только озабоченно качала головой. А когда его уводили, не выдержала:

— Опять что-то натворил, — с укоризной сказала старушка. — Жить по совести и трудиться, как люди, не желаешь. Я чувствовала, что этим все закончится, раз связался с этим злодеем Костецким.

Григорий обернулся, бросил на мать косой взгляд и скрипнул зубами.

При подъезде к зданию прокуратуры Стрижевский обратился к Косареву:

— Ведите его в мой кабинет, пока еще не очухался.

Ермакова ввели в кабинет следователя, посадили у стола.

— Без адвоката ни на какие вопросы отвечать не буду, — не поднимая головы, произнес Григорий.

— Адвокат подойдет, — заверил его Стрижевский, — а пока советую написать явку с повинной и подробно изложить: где, когда и при каких обстоятельствах ты убил Настю Костецкую.

— Я никого не убивал, — вскинулся Ермаков. — Мокруху хотите повесить. Ничего у вас не выйдет. Я стреляный воробей.

— Про воробья мы знаем. А мобильник Насти каким образом у тебя оказался?

— О каком мобильнике речь? — рыкнул Ермаков.

— О том, который ты подарил в день рождения Кате Митраковой, дочери своего друга.

Ермаков быстро захлопал глазами, что-то соображая. И вдруг заявил:

— Записывайте. Я все расскажу. Это Вадим Костецкий меня уговорил…

Из показаний Григория Ермакова:

— С Вадимом Костецким мы чалились в одной колонии. Там и познакомились. Я освободился раньше, пытался устроиться на работу, но не получилось. Перебивался случайными заработками да от пенсии матери старался урвать, что и позволяло свести концы с концами. Но тут освободился Костецкий и вскоре нашел меня.

В колонии Вадим рассказал мне, что у него жена тяжело больна, поэтому он ее бросил. Жил у матери. Про дочку не упоминал. А тут приехал и говорит: «У меня дочка совсем взрослая. Школу окончила с серебряной медалью. Собирается ехать учиться заграницу. На меня зла не держит. Встретила, обрадовалась, любит, советуется со мной…

«А где деньги возьмет на поездку? — поинтересовался я. — Там без тугриков не прожить». — «У нее есть двухкомнатная квартира. Мать ей подарила, а сама переехала к моей бывшей теще. Та ухаживает за ней. Настя продаст квартиру — вот и деньги». — «А если не получится и вернется, где тогда жить будет?» — спросил я. «В бабкиной квартире. Ее мать и бабка долго не протянут…»

Вскоре Костецкий познакомил меня с дочкой. При встрече сказал Насте: «Это твой телохранитель. Надежный мужик. Можешь положиться». Однажды пришел ко мне и говорит: «Настя квартиру продала. Я посодействовал. Большие деньги выручила и отдала мне на хранение. Но я сильно задолжал и не хочу их возвращать. А посему, надо убрать Настю».

«Ты что, совсем спятил? — закричал я. — Это же твоя родная дочь. Ну и зверюга же ты. Из-за денег дочь родную готов в расход пустить». — «Тише, Еря, не буди во мне зверя. Ты ничего не знаешь. У девочки от учебы, видать, крыша поехала. Она мне на днях заявила, что хочет убить мать и бабку и продать их квартиру, потому что этих денег ей не хватит… Надо убрать ее так, чтобы комар носа не подсунул. Я тебе хорошо заплачу…»

Я не поверил Вадиму, что Настя слетела с колес, и отказался наотрез убить ее, но Вадим мне пригрозил. «Сам понимаешь, я тебе доверился, и мне не резон теперь оставлять тебя в живых. Надо обезопасить себя…»

Я хорошо знал Костецкого по колонии. У него кликуха была — Нутрия. А там так просто погоняло не дают — хищный он зверь, не пощадит никого. На моих глазах сокамернику глотку разорвал…