Александр Филиппов - Искатель, 2014 № 12

Клифт не любил и побаивался того, что у братвы в криминальном мире называлось «везухой». Жизнь, как известно, складывается из полос, и вслед за светлой непременно черная наступает. Причем чем дольше «везуха» прет, тем шире, продолжительнее затем черная полоса. А потому, считал он, лучше уж серенькая жизнь, этакая, серединка на половинку, чтоб без оглушительных удач, но и без глубоких провалов. Так-то оно надежней, спокойнее.

Весь личный опыт его о том же свидетельствовал.

Помнится, как-то бомбанул на пол-лимона отечественных рублей одного лоха в автосалоне, а через день глупо спалился. Приметил в метро пассажирку с приоткрытой сумочкой, недолго думая, рефлекторно больше, чем из нужды в деньгах, клешню туда свою запустил — и бац! На опергруппу по борьбе с карманными кражами нарвался. Дамочка эта, капитанша полиции, как оказалось, намертво руку его прихватила, тут же друганы ее — опера — подоспели. В итоге — трешку строгача схлопотал, и пол-лимона на хазе пропали. Кенты божились, что деньги в общак, для согреву Клифта на зоне, передали. Может, и так, а только он бабками теми не попользовался. Он ведь по той, зоновской жизни, слава те Господи, в авторитете, с ворами чаи гоняет. Уж чего-чего, а чаек на замутку или косячок раскумариться ему с любой дачки перепадает. И чифирнуть — последний глоток непременно за ним. А как известно, не каждому фрайеру «пяточка» достается!

Вот и сейчас, вляпавшись неожиданно в масляную, покатившую вдруг, словно «Ламборджини» по немецкому автобану, жизнь, Клифт не расслаблялся ни на минуту. Предвидя отчетливо, что кончится эта кучерявая пора либо командировкой очередной на длительный срок, либо вообще деревянным прикидом под железной табличкой с номером в безымянной могиле, в каких неопознанные, невостребованные трупы за государственный счет хоронят.

А потому держал Клифт навостренные уши на стороже, а хвост — пистолетом.

И все-таки неожиданным для него оказалось то, каким будничным тоном доложила ему на следующий день в офисе секретарша по селекторной связи:

— Юрий Степанович! К вам супруга приехала.

— К-какая супруга? Чья супруга? — ошеломленно воззрился он на красный огонек, пламеневший над микрофоном аппарата.

— Да ваша, чья же еще! — не без ехидства, как показалось Клифту, пояснила Гиена Львовна.

«Приплыл», — успел тоскливо подумать Клифт и начал было оглядываться по сторонам затравленно — куда бы сейчас сквозануть, но тут дверь в его кабинет отворилась.

Блондинка среднего возраста, чуть полноватая, со следами былой красоты, благоухающая тонкими духами.

Клифт сразу понял, что принадлежит она другому, недоступному ему в обычных условиях миру. Обитающему в огороженных заборами виллах Рублевки, куда и домушникам-то соваться не след, а уж карманникам где и вовсе нечего делать — слишком бдительно стережет своих работодателей вымуштрованная охрана, да и к карманам да к сумочкам домовладельцев ни в жизнь не подступишься.

Клифт, намеревавшийся до того просто пройти мимо визитерши с каменным выражением лица и, пока начнутся разборки — что да как, спуститься в лифте, рвануть от этой нефтяной конторы подальше, вдруг обмяк за столом.

А дамочка глянула на него васильковыми, с поволокой глазами и, кажется, не удивившись ничуть, произнесла прищурившись:

— Ну, здравствуй, дорогой муженек!

А потом, глядя на столбом застывшего Клифта, выговорила сердито:

— Что ж ты не удосужился позвонить или хотя бы эсэ-мэску прислать, как доехал, как на новом месте обосновался?

«Что она несет? — лихорадочно соображал Клифт. — Почему не орет дурным голосом, мол, куда супостаты ее настоящего мужа дели? А может, она близорукая или вообще слепая, и подмену не разглядела пока ни хрена?»

— Э-э… занят был… — проблеял он, заметив через проем открытой двери, что столпились там набежавшие девчонки из секретариата и пялятся с жадным любопытством, хихикая в кулак, — шутка ли: жена босса приехала!

Однако супруга Жабина явно слепой не была. Она шагнула с распростертыми объятиями навстречу Клифту:

— Я так рада тебя видеть, дорогой!

«Дорогому» не оставалось ничего другого, как выйти из-за стола на ватных ногах и осторожно, словно авиабомбу с необезвреженным детонатором, приобнять визитершу. А та, щекотнув ему платиновым локоном ушко, шепнула чуть слышно:

— Расслабься, идиот! Морду радостную сострой. После все объяснишь…

Четверть часа спустя они ехали рядышком на заднем сиденье джипа. Клифт молчал, косясь на новоявленную жену, а та щебетала так, будто и впрямь была слепа и считала сидевшего рядом незнакомого мужика своим законным супругом: