Елена Горелик - Земля мёртвых душ

— Как мальчики? — спросила я, отложив на поднос недоеденную гусиную ножку. От мысли, что им может угрожать опасность, у меня кусок чуть не стал поперёк горла.

— С ними всё в порядке, госпожа моя. По десять раз на день спрашивали о вашем здоровье. Господин Фернет обещает отдать их в учение к мастеру мечного боя.

Ингену это в самый раз: и возраст ещё подходящий для начала занятий фехтованием, и душа у него лежит к отточенным железякам. А вот Энгита мечу учить — только портить. У него мозги инженера, а не солдата. Хотя… Раз он теперь принц, причём наследный, умение владеть мечом не помешает… Кстати, на миг даже весело стало. Если бы Керен не ушёл в мой мир вместе с мамой и женой, Ирка в самом деле стала бы принцессой, как и мечтала. Но — не судьба. Принцессой станет девушка, на которой Дойлен через несколько лет женит среднего сына. Разумеется, из Больших Государственных Соображений, иначе и быть не может. Надеюсь, к тому времени остатки ветра из головы Энгита улетучатся, и он не закатит скандал на тему: "Жениться только по любви!" Любовь он себе ещё найдёт, а если Дойлен затеял строить государство, то наследник обязан думать в первую очередь о продолжении отцовского дела, а не о нежных чувствах.

Как там Алла Борисовна на заре своей карьеры пела? "Жениться по любви не может ни один король"?

Если, конечно, у Дойлена что-то получится.

На душе потеплело, когда Риена велела служанке позвать мальчишек. Счастливый визг Ингена и радостная улыбка Энгита развеяли смертную тоску. Не окончательно, но сквозь тучи прорвался лучик солнца. Парни принялись наперебой пересказывать всё то, что уже было известно от Риены, но я добросовестно их выслушала, вставляя вопросы или замечания в особо эмоциональных местах. Через полчаса Риена едва выставила их из комнаты. Наверное, ей крепко не понравился мой бледный вид.

— А что наши? Лис, Сандер? Сандера ведь ранили там, у Врат, — спросила я, снова принимаясь за уже остывший завтрак. Есть хотелось неимоверно. Скорее всего, эти пятнадцать дней меня кормили чем-то вроде бульончиков, а сейчас, когда я очнулась, и организм потребовал калорий, в гости зашёл "дядя Жора". Кормить надо.

— Господин Сандер ещё плох, госпожа моя, но Лис клянётся, что через две луны поставит его на ноги. А я и не знала, что этот варвар — такой хороший лекарь…

Он, вообще-то, колдун, но как теперь ему без магии? Впрочем, беловолосые колдовали без посредства артефакта. Или с посредством, но напрямую, без медальонов? Ещё один большой и интересный вопрос, на который я хотела бы получить ответ…

Гонец к Дойлену отправился через час. Я заявила, что сама напишу ему письмо. Пусть не торопится возвращаться. Подавление мятежа по любому важнее, чем моё здоровье.

Кстати, а кто теперь я во всём этом раскладе?

Пять дней я только и делала, что попеременно принимала то "дядю Жору", то "тётю Соню". Проще говоря, отъедалась и отсыпалась после еды, делая исключения только для коротких прогулок по коридору в сопровождении Риены и служанок. Только на шестой день — двадцать первый день без магии — я позволила себе более дальнюю прогулку. С третьего этажа на второй. Навестить Александра Батьковича. Ему по любому хуже, чем мне. Раны не только душевные, но и физические, да ещё такие паршивые, как проникающие в грудную клетку. Удивительно, как вообще выжил. То ли от природы крепкий, то ли Лис — великий лекарь… Нехорошо выглядел Саша, вот что я вам скажу. Его явно насильно тащили с того света, и он не испытывал от этого ни малейшего восторга. Весь его вид словно говорил: "Лучше бы я сдох". Вот это самое страшное: нежелание жить, когда человек умирает духом. Тело ещё здесь, дышит, ест, даже разговаривает, а душа — где-то за пределом, куда нет доступа живым. Увидев меня, он изобразил намёк на улыбку.

— Ты? — со зрением у него тоже неладно, как и у меня в первый день после пробуждения.

— Йа, йа, натюрлих. Женщина в белом и с косой, — подсаживаясь на краешек кровати, я продемонстрировала светлое платье, в которое меня обрядили служанки, и отросшую за полтора года косицу. — Не бойся, сегодня не заберу. Сама только пару дней, как на ноги встала.

— Жаль. А я думал… всё, пора… с вещами на выход, — Александр пошутил так же натянуто, как и я. — Хреново мне, Стана, — добавил он слабым, прерывающимся, отсутствующим голосом. — Вообще странно… как может быть хреново… покойнику.

— Ты жив, — возразила я.

— Я умер, — ответил он. — Меня убили.

— Ты жив, — повторила я. Без нажима. — И я жива. Просто мы с тобой неудачники, наверное, раз нас остановили.