Уильям Гибсон - Идору

Но теперь, как объяснила Арли на середине первого из вышеупоминавшихся одиннадцати пролетов, все это стало чистой коммерцией; аварийное здание должны были уже десять раз снести, и если этого не происходит, то лишь благодаря дорогому нелицензированному клубу, который, если можно так выразиться, остался его единственным обитателем. Если он и на самом деле остается нелицензированным, в чем у Арли были большие сомнения.

– Здесь публика дотошная и аккуратная, – сказала она, аккуратно переступая со ступеньки на ступеньку, – а в таких делах и подавно. То, что в этом здании функционирует “Западный мир”, известно всем и каждому. Скорее всего, где-то там на каком-то там уровне было достигнуто тайное соглашение, чтобы этот клуб был вроде как бы нелицензированным. Потому что это нравится клиентам и они за это платят.

– А кому принадлежит само здание? – спросил Лэйни, глядя на всплывавшего впереди Блэкуэлла, на его руки в черных широких рукавах плаща, похожие на одевшие траур окорока.

– Если верить слухам, то одной из двух команд, которые все никак не поделят нашу гостиницу.

– Мафия?

– Местный аналог, но аналог весьма приблизительный. Если прежде, до толчка, структура прав на местную недвижимость была всего лишь предельно запутанной, то теперь она перешла в категорию чистой мистики.

Единственным освещением лестницы были развешенные кое-где петли тусклого биолюминесцентного провода. Проходя под одной из них, Лэйни заметил под ногами окаменевшие потеки чего-то зеленовато-желтого.

– А что это на ступеньках? – спросил он.

– Моча.

– Моча?

– Связанная, отвердевшая, биологически нейтральная моча.

Лэйни растерянно смолк. Моча? До верха было далеко, а его ноги начинали уже побаливать.

– Землетрясение, – сказала Арли. – Канализация вышла из строя. Люди стали мочиться прямо на лестнице. Послушать очевидцев, так это был полный кошмар. Впрочем, теперь кое-кто из них чуть ли не тоскует по тем временам.

– А почему она затвердела?

– У них тут есть такой хитрый продукт, порошок. Похожий с виду на стиральный. Какие-то там ферменты. Очень удобно для мамаш с малолетними детьми. Ребенок захотел пи-пи, а туалет далеко, он делает свое пи-пи в бумажную чашку или там пакет из-под сока, ты высыпаешь туда содержимое маленького изящного пакетика, секунда – и все затвердело. В твоей бумажной чашке образовался кусок чего-то вроде чуть зеленоватого янтаря. Биологически нейтральный. Абсолютно гигиеничный, без всякого запаха и – надо думать – вкуса. Закинь его в урну и прогуливай дитятко дальше.

Проходя под очередной петлей, Лэйни заметил миниатюрные сталактиты, свисавшие с краев ступеньки.

– Так они, значит, применяли эту штуку…

– Все время. Широчайшим образом. В какой-то момент им пришлось срубать наслоения.

– И это что же, так и продолжается?

– Конечно, нет. Но “Грот”, эта вот лестница, сохранен в первозданном виде.

Еще один пролет. Еще одна петля призрачного подводного света.

– А что они делали с… твердыми? – спросил Лэйни.

– Не знаю. Да и не очень хочу узнать.

Тяжело дыша, с гудящими от усталости ногами, Лэйни вошел в голубой свет, бессильно увязавший в непроглядной черноте стен, в смутное пространство, лишь слегка организованное позолоченными стояками несущих конструкций здания. После химией остановленных мочепадов “Грота” “Западный мир” выглядел тускло и убого. Заурядная контора, выпотрошенная, а затем кое-как обставленная невзрачной разнокалиберной мебелью. В глубине помещения, прямо напротив входа темнеет что-то громоздкое, неуклюжее. Танк? Лэйни недоуменно сморгнул. Ну да, танк. Американский и жуть какой старый.

– Как они его сюда затащили? – спросил он у Арли, отдавшей кому-то свой плащ. – И почему пол не проваливается?

– Это эпоксидка, – улыбнулась Арли. – Мембранная скульптура. Игрушка для отаку, они клеят такие модели из набора деталей.

Блэкуэлл тоже расстался со своим плащом, явив миру одеяние, напоминавшее пиджак, но пиджак не совсем обычный, сотканный из чуть потускневшей алюминиевой нити. Он прокладывал путь сквозь лабиринт низких столиков и диванчиков со все той же целеустремленностью и изумительной легкостью, почти физически увлекая за собой Лэйни и Арли.

– Да это же “Шерман”, – радостно вспомнил Лэйни, бравший когда-то в гейнсвиллской библиотеке си-ди-ром по истории бронетанковой техники.

Арли молчала, название знаменитого танка было для нее пустым звуком. Ну так она же, небось, в жизни не пользовалась си-ди-ромом, а в приюте, там поневоле знакомишься с безнадежно устаревшими носителями.