Орсон Скотт Кард: Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

– Вообще-то, – сказал отец, – люди из МЗФ говорили, что ты могла бы поступать прямо в университет.

– Мне всего четырнадцать, – возразила Петра. – И у меня серьезные пробелы в образовании.

– Она даже про «Дога» никогда не слышала, – сказал Стефан.

– Про кого? – спросил отец. – Какого дога?

– «Дог»! – нетерпеливо объяснил Стефан. – Шумовой оркестр. Ну ты же знаешь!

– Очень известная группа. Послушаешь их – будто в автомастерской побывал, – сказала мать.

– Ах, про этого «Дога», – протянул отец. – Вряд ли Петра имела в виду образование такого рода.

– На самом деле именно такого, – сказала Петра.

– Она как с другой планеты, – продолжал Стефан. – Я вчера сообразил, что она вообще ни про кого не слыхала.

– А я и есть с другой планеты. С астероида, если быть точной.

– Да, конечно, – сказала мать. – Ты должна быть со своим поколением.

Петра улыбнулась, но внутренне вздрогнула. Поколением? У нее нет поколения, только несколько тысяч детей, однокашников по Боевой школе, ныне рассеянных по всей Земле и ищущих свое место в мирной жизни.

Со школой, как вскоре выяснилось, все оказалось не так просто. Курсов военной истории и стратегии не было. Уровень преподавания математики – детсадовский по сравнению с тем, что узнала Петра в Боевой школе, но по литературе и языкам она очень отстала. Армянский она знала на уровне детского сада. Она бегло говорила на том варианте английского, что был в ходу в Боевой школе, а он был насыщен жаргонными словами, которые использовали тамошние ребята, и правил грамматики она почти не знала и совсем не понимала смешанный армяно-английский сленг, на котором общались школьники Армении.

Конечно, все были с ней более чем милы – самые популярные девушки немедленно завязали с ней дружбу, учителя обращались с ней как со знаменитостью. Ее всюду водили, все ей показывали, а Петра очень внимательно вслушивалась в болтовню новых друзей, чтобы выучить школьный сленг и почувствовать нюансы школьного английского и армянского языков. Она знала, что очень скоро пользующиеся успехом девушки от нее устанут, особенно когда узнают, насколько Петра безжалостна в искренности, а от этой черты она не собиралась избавляться. Петра вполне привыкла к тому, что люди, стремящиеся блистать в обществе, в конце концов начинают ее ненавидеть, а если у них при этом еще и мозги имеются, то ее начинают бояться, поскольку в присутствии Петры притворство долго не живет. Настоящих друзей она найдет позже – если, конечно, найдутся люди, готовые воспринимать ее такой, какая она есть. Но это не важно. Здесь любая дружба, любые взаимоотношения казались ей не заслуживающей внимания мелочью. Здесь ничего не ставится на карту, только положение ученика в коллективе и его будущее в школе или в университете, а много ли это стоит? Все предыдущее обучение Петры проходило в нависшей тени войны, судьба человечества зависела от ее знаний и умений. И чего все это стоит теперь? Читать армянскую литературу она будет потому, что хочет выучить армянский, а не потому, что считает важным, что там Сароян или какой-нибудь другой экспатриант думал о жизни детей в давно забытую эпоху в далекой стране за тридевять земель.

Единственное, что ей по-настоящему нравилось в школе, – физкультура. Бежать, когда у тебя над головой высокое небо, под ногами ровная дорожка, бежать и бежать ради чистой радости, когда не тикают часы, отмеривая отведенное на аэробику время, – это была действительно роскошь. Физически она не могла соревноваться с другими девочками. Должно пройти время, пока ее организм полностью адаптируется к земной гравитации, потому что, как ни старался МЗФ уберечь солдат от проблем, связанных с длительным пребыванием в космосе, ничто не может подготовить организм к жизни на планете так, как сама жизнь на планете. Но Петру не огорчало, что она остается последней в любых забегах и не может перепрыгнуть даже самое невысокое препятствие. Было приятно просто бегать свободно, а сама слабость ставила перед Петрой цели, которые надо было достичь. Очень скоро она сможет соревноваться со сверстницами на равных. Одной из тех сторон ее природной личности, из-за которых ее в первую очередь и взяли в Боевую школу, было отсутствие особого интереса к соревнованию, потому что Петра всегда исходила из такого предположения: если это будет важно, она найдет способ победить.

И так она встроилась в эту новую жизнь. За пару месяцев она бегло заговорила по-армянски и овладела школьным сленгом. Как она и ожидала, первые красавицы примерно за это же время от нее отстали, а еще через какое-то время к ней охладели и умницы. Среди бунтовщиц и неудачниц – вот где она нашла настоящих друзей, и вскоре вокруг нее собрался кружок конфиденток и единомышленниц, который она называла своим «джишем» – жаргонное выражение Боевой школы, означавшее близких друзей, частную армию. Не то чтобы она там была командиром или кем-то вроде, но все они были верны друг другу, все дружно посмеивались про себя над ужимками учителей и других учеников, и, когда воспитательница ее вызвала и сообщила, что администрация школы обеспокоена ее выбором друзей, Петра поняла, что она теперь в Маралике по-настоящему дома.