Минут двадцать продолжалось это веселье, пока участники не выскочили на берег совершенно закоченевшие. У Василия зуб на зуб не попадал.
– В-вид-дала? – подмигнул он подошедшей Ирине. – Оттренирую ккоманду, привеззу на Зземлю – и Ббольшой хрустальный ккубок наш.
– Если не загнешься к тому времени, самоубийца! – сердито отрезала она. – А ну бегом вокруг озера!
Буслаев с диким криком кинулся по берегу, сверкая пятками. Гарпии, думая, что это какая-то новая игра, взмыли в воздух и помчались за ним, на ходу выстраиваясь клином. Ирина повалилась на песок от хохота.
– Богатырское здоровье, – с завистью сказал Рене. – Одарила же природа человека!
После затрака доктор улетел в пятое племя осматривать новорожденную, а Ирина и Василий снова поднялись на вершину и уселись на плоском горячем валуне. Было тихо. Только между камней что-то слегка потрескивало.
– Ну рассказывай, – сказала она.
– Да не о чем говорить, – задумчиво отозвался он. – Все, что сделано, ты видела.
Ирина вздохнула.
– Я же не о том. Ведь неделю не виделись… Можешь ты просто, по-человечески рассказать жене, как жил, почему не радировал? Или все носишься со своей идеей?
Он покосился на нее, высоко подняв брови. Все тот же знакомый взгляд – смесь упрямства и какой-то детской беззащитности. И она поняла, что мир между ними еще не наступил.
– Ну конечно! – сердито сказала Ирина, отстраняясь от него. – Вбил себе в голову!
– Да, представь! – с вызовом подтвердил он.
Она стала подкидывать на ладони черный блестящий камешек, потом бросила его вниз. Буслаев тут же поднял здоровенный обломок, швырнул вслед. Ирина, не выдержав, улыбнулась.
– Не знаю, что ты думаешь о своей жене, – со вздохом сказала она. – Наверное, считаешь трусихой и перестраховщицей. И правильно считаешь. Я откровенно боюсь. Как боялся Сергеев на Такрии, хотя и не подавал вида. Сейчас, вспоминая то время, я все больше поражаюсь, каким он был дальновидным руководителем…
– Там было другое, – нетерпеливо перебил он. – Там были люди – существа, чью психику мы понимали. И там можно было ждать годами, благостно поглядывая на циметр, стрелка которого хотя и медленно, а все-таки двигалась. А здесь…
– А здесь циметр бесполезен. Его не на что градуировать. Нет соизмеримых величин. И надо ждать не годы, а тысячелетия, прежде чем можно будет поставить стрелку на ноль.
– Чушь! Чушь! – почти закричал он, сжимая кулаки. – Ты сравниваешь с человеческой цивилизацией. А гарпии не люди. Они совсем другие существа. У них другой физиологический цикл. Они живут лет двадцать и развиваются раз в десять быстрее человека. А цивилизация их должна развиваться быстрее в сто, тысячу раз…
– Бездоказательно.
– Интуиция. – Он похлопал себя по могучей груди. – Вот здесь чувствую. Мы уже тормозим их развитие. Им нужен толчок. Ты пойми… – голос его сделался умоляющим, – пойми, для них же почти ничто не изменилось. Жили они стаями и живут так же. Только что охотятся коллективно, так это от нужды. Здешнего оленя в одиночку не возьмешь. Конечно, это развивает мозг, заставляет менять поведение, но этого же мало, мало. Что из того, что они хватают дубины? Ведь разделывают добычу все равно когтями. И кому ты докажешь, что весь прогресс, которого мы добились, это от ума? Обезьян на Земле и не таким штукам научили, а они все равно остались обезьянами.
– В цирке тебе работать, – устало сказала Ирина. – Василий Буслаев с группой дрессированных гарпий. Не понимаю, какого черта ты бросил Такрию и явился сюда? До тебя не доходит наша основная цель: не научить гарпий какому-то комплексу цивилизованных приемов, а поставить их в условия, в которых они неминуемо создадут цивилизацию. Сами! Многое из того, что мы заставляем их делать, они забудут через два-три поколения после нашего отлета, а вот условия для усиленной работы мозга, для развития средств общения должны остаться. И кое-чего мы уже добились. Моногамия! Почему-то некоторые этого недооценивают. А я вижу в этом зародыш общества. Гарпии стали жить семьями. А ведь это произошло помимо нас, как раз этого мы не добивались. Изменились условия, изменился образ жизни. Вот над этим и надо работать: менять условия, направлять развитие, а не ставить рискованные эксперименты.
– Но это не тот эксперимент… Ты даже не знаешь, чего я хочу.
– Сегодня узнаю. Доложишь на совете.
Василий оторопел.
– При чем здесь совет?
– При том, что такие акции не делаются в одиночку. Все члены отряда должны обдумать их, обсудить и принять решение. Большинством голосов. У всех племена чем-то отличаются, и то, что годится для одного, не подходит для другого. А эксперимент должен проводиться одновременно во всех племенах.
Читать дальше