Александр Машошин - Белые пятна Тёмных Времён

— Ну что ж, не буду настаивать. Сама пожалеешь, что не познакомилась.

— Пусть так, — ответила девушка, и легко можно было представить, как она упрямо взглянула на сенатора исподлобья.

— Ох-хо, — вздохнул он. — Ладно, что с тобой поделать.

Бэйл, очевидно, удалился, а девушка толкнула в стороны раздвижные створки французского окна и вышла на балкон. Солнце к тому времени коснулось недалёкого хребта, мы оказались в тени, балкон же был ярко освещён последними лучами заката. Девушка оказалась совсем юной, лет двенадцати-тринадцати, худенькой, но круглолицей, тёмные волосы небрежно заплетены в две пухленькие косички на плечах. И она была невероятно похожа на…

— Святые звёзды! — прошептала Рийо. А Падме, судорожно сжав мне запястье, выдохнула:

— Лейя… Моя… дочь.

Лейя не заметила нас на лужайке под балконом. Положив на балюстраду маленький голопроектор, она стала кому-то звонить, как оказалось – подруге по имени Винтер. Спрашивала, долго ли та ещё пробудет в Апалисе. Голограмма подруги была слишком мала, чтобы я мог её рассмотреть, видел только, что у Винтер длинные светлые волосы. Подруга Лейи сказала, что вернётся только завтра к вечеру, и расстроенная девушка, попрощавшись, разорвала связь.

— Я должна с ней поговорить, — шёпотом сказала Падме.

— Хорошо подумала? — спросил я.

— Да. Никогда себе не прощу, быть так близко и просто улететь, не сказав ни слова.

— Осока, а у тебя на этот счёт никаких предчувствий?

— Вроде бы, нет, — покачала головой Осока. — По крайней мере, на ближайшее время.

К этому моменту линия тени, поднимаясь всё выше и выше, закрыла балкон и коснулась следующего этажа. Юная Лейя задумчиво смотрела в сторону гор, на последние лучи уходящего дня. Сделала движение, чтобы повернуться и идти к себе, и в это время Падме, воспарив ввысь, как самый настоящий призрак, поравнялась с балконом и присела на край балюстрады. От неожиданности Лейя отшатнулась. Повисла долгая тягучая пауза. Наконец, девушка, сглотнув комок в горле, произнесла:

— Ты – ангел?

Тут уже вздрогнула голограмма. Фраза эта означала для Падме нечто особенное, всплеск эмоций почувствовала и Осока, и я.

— П-почему ангел? — спросила Падме.

— Но ведь ты умерла… моя настоящая мама.

— Да. Умерла, — произнесла Падме. И замолчала, не зная, что ещё сказать, как объяснить. Они смотрели друг на друга, мать и дочь, такие похожие… и такие разные. Пауза затягивалась. Первой нарушила молчание Лейя.

— Какая ты красивая… — тихо сказала она и сделала шаг вперёд. — Ты не исчезнешь, если я до тебя дотронусь?

— Нет, конечно, нет, — Падме спрыгнула внутрь балкона, не заметив, что ноги её прошли сквозь пермакрит, и протянула к дочери руки.

— А я думала, призраки бесплотны, как туман, — Лейя взяла ладони матери в свои. — В легендах всегда так.

— И я так думала, — призналась Падме. — А потом научилась прикасаться. Мне подсказал один очень мудрый человек. Его зовут Оби-Ван Кеноби.

— Магистр? Папа… — Лейя запнулась, смутившись, — то есть, Бэйл Органа, говорил мне о нём.

— Ты так много знаешь…

— Иногда мне кажется, что слишком много, и моя голова лопнет от постоянной учёбы, — пожаловалась девушка.

— Покажешь мне, как ты живёшь?

— Ну конечно. Идём.

— Нелепое какое-то получилось знакомство, — проворчала Осока, наблюдая, как Её Высочество Лейя вместе с Её Величеством Падме скрываются за балконными дверьми. — Я ожидала чего-то более прочувствованного. Что ты смеёшься, Алекс??

— Могу напомнить не менее нелепую сцену, — улыбаясь, сказал я. — У нас в рубке, после бегства с Шили.

Теперь смутилась Осока. Изо всех сил укоризненно на меня посмотрела и сказала:

— Ладно, пусть теперь пообщаются, и… — она вдруг повернула голову в сторону ближайших кустов и продолжала резко: — А ну-ка, выходи оттуда, Ферус Олин! Ты бы ещё с мечом на меня накинулся, право слово.

Кусты раздвинулись, и на аллею выбрался худощавый мужчина в невообразимо драной куртке, с которой тут и там свисали лоскуты материи. Застёжек на куртке давно не было, и, чтобы не болталась, она была подпоясана грубым плетёным ремнём. На этом ремне висел видавший виды, отполированный ладонями до характерного тусклого блеска световой меч.

— Что здесь происходит? — резко спросил он. — Осока Тано, для чего вы подсунули девочке голозапись её матери? И кто управляет ею? Неужели не понимаете, что это жестоко??