Александр Машошин: Белые пятна Тёмных Времён

Что-то произошло. Здесь… или где-то. Эни внезапно ощутила, как подступившая комком к горлу тревога начала утекать, прорвав невидимую преграду.

— Всё будет хорошо, мамочка, — прошептала она, — всё уже хорошо. Я знаю…

Мелодия вдруг получилась. Прерывистая, неровная, и всё же мелодия. Ветер и вода, звон капели и слабый посвист, бубенцы и горн… Это напоминало "Таинственный квадрат", старинную мелодию, не раз слышанную ею здесь, на Бреге. И Эни, продолжая правой рукой поддерживать фоновую тему, левой робко, а потом всё увереннее повела основную мелодию.

Облако уходило, сквозь его обрывки брызнуло солнце, отчётливо плеснула на песке ласковая волна. И девушка, повинуясь внезапному порыву, сразу, без паузы, сменила темп, заиграла "Огненные дороги". Как она раньше не поняла, вот же он, ритм воды и ветра, мерцание бликов и шелест травы, он был рядом всегда, вон там, чуть подальше, над глубиной, это она за своими волнениями его не разглядела! Музыка текла свободно, то возносясь к облакам, то замирая в ветвях, и казалось, Эни не играет на призрачных клавишах, а дирижирует волнами и листвой деревьев. Девушка улыбнулась собственной мысли. Глупо, конечно, ну, кому может быть такое по силам? Просто именно сейчас именно эта мелодия так удачно вплелась в дыхание озера. Музицирование успокоило девушку, привело в порядок мысли, всепоглощающая тревога улеглась, уступив место обычному естественному беспокойству. Эни по-преж-нему не понимала, откуда она знает, что всё образуется, и тем не менее уверенность не ослабевала. Будто некто большой и сильный простёр над ней и её мамой надёжную тёплую руку. Свернув клавиатуру синтезатора, Эни поднялась с бревна. И направилась обратно в парк, по дороге легонько касаясь свободной рукой благоухающих ветвей золотики , растущей вдоль дорожек. Ей нравился этот весенний аромат, пряный, как запах метёлок шилианской травы туру , и, в то же время, сочный, лишённый горьковатой сухости пыльной степи.

Невдалеке от общежитий в парке тоже были оборудованы лужайки для отдыха. Ни скамейки, ни столы, как возле учебных корпусов, администрация тут не устанавливала, оставив побольше места, чтобы и мяч погонять, и летний театр устроить, и раскинуть палатки во время студенческого фестиваля. Вот и сейчас на одной из лужаек что-то происходило. Зная, что в таких местах, подальше от строгих профессорских взоров, часто собираются разные интересные компании, Эни подошла чуть поближе. И настроение у неё опять испортилось. Сборище из двух десятков людей и хуманов , то есть, сходных с людьми видов, рассуждали о политике. Нет, строго говоря, ничего крамольного, никто не хвалил Сопротивление, не призывал к борьбе против власти. Но выступали очень эмоционально.

— Я не понимаю, — горячился один из парней, чагрианин, — зачем власти нашей Империи дискриминирует всех, кто не принадлежит базовой линии ? Негуманоиды ладно, звёзды бы с ними, у них сам принцип мышления может отличаться. А вот нас, нас за что? Мы честные граждане, не бандиты, не мятежники и тоже хотим жить и делать карьеру.

— А женщины чем хуже мужчин? — поддержала его местная студентка Лисава, Эни хорошо её знала. — Из военного флота почти всех поувольняли, даже диспетчеров и врачей! Остались одни секретарши. И в администрациях так же, будь ты хоть семи пядей во лбу, а дальше мелкой чиновницы не продвинешься.

— Вот и я говорю, — воодушевлённо воскликнул чагрианин. — Неужели Палпатин не видит, что творят его моффы и губернаторы?

— Наивный чампальский юноша, — скептически хмыкнул юноша-киффар. — Неужели ты думаешь, что в столь серьёзных вопросах решения принимают какие-то там губернаторы? Или что они поголовносговорились за спиной Императора?

— Ты хочешь сказать… — начал чагрианин. Эни чувствовала, что диспут принимает опасный оборот. Ещё чуть-чуть, и эти трое наговорят себе на арест. А заодно загребут и всю остальную компанию. Как маму.

Усилием воли собрав в ближайшем фонтанчике маленькую, с фасолину, каплю воды, Эни примерилась и с расстояния в десяток метров опустила её за шиворот чагрианину. Раздавшемуся воплю позавидовал бы гигантский ракопаук в брачный период. Эни спряталась за дерево и, отодвинув от правого уха лекку, вслушивалась в какофонию поднявшегося переполоха. Публика выясняла, с какого дерева могла сорваться капля, и не липкая ли это смола, которая трудно отстирывается. В итоге компания диспутирующих решила сняться с места и перейти куда-нибудь на открытое место. Некоторые вспомнили, что у них есть неотложные дела, на что, собственно, и рассчитывала коварная Эни, и отправились восвояси. И всё же девушка была не вполне довольна результатом. Отвлечь всю компанию от темы не удалось. Оставшиеся могли усесться где-нибудь ещё и продолжать копать самим себе яму. Придётся, видимо, засветиться.