Елена Венгерова - Рон

— Но почему вы не сопротивлялись? Вы все кажетесь мужественными воинами!

— Сражаться с Мэгиеной невозможно. Мы видели это на примере восточных островов. Они владеют колдовской силой. И не нашему пустынному острову противостоять Кэрол Тивендалю. Лучше лишиться независимости, чем потерять народ.

— Ты хочешь сказать, что твен уничтожили бы всех? — Рон невольно побледнел.

— Нет, зачем же. — Риндон невесело усмехнулся, и Рон понял, что следы былой неприязни еще остались. — Твен не убивают тех, кто не сопротивляется. Но они поглощают захваченную страну. Народа как такового не остается. Всех детей до десяти лет они воспитывают как своих, вдали от родителей, и те потом живут в глубине Мэгиены, а остальных превращают в рабов. Всех, без исключения.

— Но разве дети не могут объединиться, когда вырастут?

— За что?! На их родине давным-давно живут коренные граждане — те, у которых родители были гражданами Мэгиены. И их страна уже вовсе не та, какой они ее себе представляли. Она ничем, понимаешь ты, ничем не отличается от остальной Мэгиены! В юности они, конечно, могут ненавидеть, но ничего не могут поделать. А с возрастом проблема теряет остроту. Они уже связаны. Их прав ведь никто не ограничивал, они уже имеют работу, любимых, надежды, а как же иначе жить? И ради чего надо все это бросить? Нет, они ведут себя смирно. И детей воспитывают как честных граждан, чтобы не портить им жизнь бессильной злобой.

— А как же культура? Не могут ли они поднять ее? Неужели это запрещено?

— А культура вовсе и не гибнет. Твен умны, они перенимают все лучшее у завоеванных народов. Песни, картины, ремесла — все запоминается. Кроме того, любой из рабов, кто хоть что-то значит — на особом положении. И чем ценнее человек, тем лучше к нему относятся.

— А простые рабы не могут взбунтоваться?

— На это есть команы. Они вроде стражников в Трис-Броке, следят за порядком. Рабы рассредоточены, подавить бунт нетрудно. Кроме того, у простых своя надежда. Если раб женится или выйдет замуж за гражданина, его выпускают на свободу. Без всяких условий. А еще через десять лет примерной работы хозяин, если раб в частных руках, или чиновник вольны его отпустить. А хозяин даже раньше. Правда, раб должен принять заклятье лояльности, да и гражданства ему не дают.

— А что это такое заклятье… как ты сказал?

— Заклятье лояльности. Это колдовство. Чары, которые может наложить любой ихний маг. После него человек не способен сделать ничего дурного Мэгиене.

— А почему сразу не наложить на весь народ, с которым собираешься воевать? — недоверчиво спросил Рон. «Чушь какая-то» — подумал он. — «Деревенский парень!»

— Нет, тут нужно работать с одним человеком. Кроме того, треть людей после этого сходят с ума. Представляешь, не понравится им дорога или дом в Мэгиене, их уже в жар бросает! Как тут жить?

— И люди на это соглашаются?

— Неохотно. Неизвестно, что лучше — жить рабом или умереть

сумасшедшим.

— Их убивают? А вдруг они выздоровеют?

— Не выздоровеют. Заклятье не снимается. С ними уже ничего не сделаешь. А они даже и не граждане. Заклятье лояльности действует не на всех. Люди, про которых у нас на Элдароне говорят «огненная душа», сильные и вспыльчивые либо сходят с ума, либо способны полностью противостоять колдовству. Таким может помочь только заклятье любви.

— А это как? — вежливо поинтересовался Рон. Он не верил ни в колдунов, ни в заклятья. Ротени относились с презрением к суеверию племен. Разговор начал ему надоедать.

— Понимаешь, здесь тебя как будто ни к чему не принуждают, просто начинаешь любить Мэгиену и становишься равнодушен к прежней родине. Больше с твоим мозгом ничего не случается, остаешься нормальным человеком. Не всякий маг может навести такое заклятье, и не всякий за это возьмется. Да и стоит дорого — ведь занимает это не час, а ладонь, а то и больше. Первое-то они обязаны накладывать бесплатно. Если у раба добрый хозяин или богатые друзья, денег ему, конечно, дадут. Многие рабы об этом мечтают, ведь после этого получаешь гражданство.

— А откуда ты все это знаешь?

— Когда я был малышом, я тоже задавал вопросы. Как ты. — глаза Риндона весело блеснули в темноте трюма. — Я тоже хотел узнать, что заставило наших предков покориться твен. Кроме того, я собирался учиться в Мэгиене.

— Почему же не учился?

— Ну… так вышло. В общем, это не важно. — его голос прозвучал неожиданно резко. — Какая разница?

— А когда мы прибудем? — примирительно спросил Рон.