Анатолий Заклинский - Две жизни пилота Климова

- Есть. Мы уходим по дуге.

- Я вижу. Постарайтесь быстрее.

- Видишь? - говорю я, когда внешние каналы связи отключаются, - всё меняется, не успеешь и оглянуться.

- Мы ведь сможем уйти?

- Да. Выдвигайся вперёд, а я сброшу всех овец. Это их задержит.

- Они тебя не догонят?

- Не догонят.

Я замедляюсь, пропуская её вперёд, а потом, когда расстояние становится достаточным, сбрасываю модули-взломщики и ускоряюсь.

Что тут сказать? Дроны озверели. Да, они по-прежнему выполняют ненужные манёвры, считая наших овец нами, но на этот раз это не оказывает должного эффекта. Разве что, мы ещё больше разозлили дронов, шедших на нас перекрёстным курсом. Мы отвлекли лишь малую часть, и сейчас компьютер фиксировал пять троек, движущихся за нами.

- Вы ушли? - спрашивает Острова.

- Смотря от кого, - с напряжением отвечаю я, маневрируя между сериями импульсов.

- Объём почти накрыт. Их там и правда слишком много.

- Вот это открытие, - саркастично замечаю я.

И вдруг я вижу ещё одного заблудшего дрона, который тоже неизвестно как здесь оказался, но он быстро смекнул, что к чему в этом объёме, и принялся атаковать Лену. Конечно, он не чета тем машинам, что сидят у нас на хвосте, поэтому я ловко накрываю его.

- Уходи, не жди меня! - кричу я ей, потому что почти чувствую неизбежность попадания в меня заряда.

- Нет, никуда я без тебя не уйду.

Вспышка справа. Корабль, шедший на полной тяге, тут же закручивается штопором. Меня утягивает вниз. Я мгновенно теряюсь от вращения такой силы. Голова, да и всё тело, становятся каменными. Я даже не слышу криков Лены. Помню только, что где-то вдалеке полыхает зарево, и это точно не вспышки зарядов чистой энергии. Однако это длилось недолго, потому что в следующий момент я во что-то врезался и потерял сознание. Только и помню, что тугой удар и свои мысли о том, выдержит ли моя шея резкое изменение вектора ускорения.

16

Ещё до того, как открыл глаза, приятно ощущать, что тебя кто-то держит за руку. Первая мысль - она жива, значит, старался не зря. Я успеваю прокрутить в голове всё, что помню. Я шёл на полной тяге, мне зарядом срезало правый пилон. Блокировка сработала, но двигателю, раскрученному на максимум, хватило доли секунды для того, чтобы закрутить меня винтом, а потом ещё какой-то обломок встал на моём пути. Подозреваю, что моему Чеглоку повезло меньше, чем мне.

Открываю глаза, получаю удар света, жмурюсь.

- С добрым утром, - говорит Лена, поглаживая мою руку по тыльной стороне.

- С добрым, - поднимаюсь. Всё так легко, как будто я действительно просто спал.

- Как ты себя чувствуешь?

- Отлично.

- Точно?

- А что? - осторожно вращаю шеей. По моим подозрениям, ей досталось больше всего.

- Твоей голове опять досталось. И, - она остановилась на полуслове.

- Что? - я отнимаю в сторону покрывало и сажусь на кушетке, - я теперь не могу летать?

- Нет, не волнуйся, - она встаёт вместе со мной, - просто, прошло шесть дней. Лечение оказалось тяжёлым.

- Шесть дней? - моему удивлению нет предела.

- Да, - она обнимает меня очень крепко. Мне это напоминает нашу встречу после обороны Ориума.

- Н-Ао наша?

- Ещё нет. Буги погиб. И Севен. И Корш и ещё многие.

- Всё настолько тяжело?

- Да. Если бы не Первый Земной, мы бы уже потеряли Н-Ао.

- Здесь первый земной?

- Да, но они тоже с трудом справляются. И ещё...

- Что? - я прижимаю её к себе.

- Острая тоже погибла.

Я ощущаю, как у Лены на глазах появляются слёзы. Мне и самому горестно от таких новостей, но нужно ведь двигаться дальше. По крайней мере, до того момента, как мы сможем отдохнуть. А лично для меня такой отдых настанет только в том случае, если Н-Ао будет кладбищем для отаионской нации. Я всё решил.

Примерно такие мысли полностью занимают мой разум на процедуре кремации тел наших сослуживцев. Цинично, но мне легче потому, что с теми же Буги и Севеном я почти не общался. Так, на начальном уровне. Меня огорчает их гибель, но все мы знали, на что шли. Я тоже мог бы лежать так, в парадной форме, с руками, сложенными на груди.

Куда страшнее видеть на погребальном ложементе Острову, да и вообще женщину, тем более - молодую. Что должен испытывать мужчина вроде меня в такой момент? Нет, нет, дело не в безграничной горечи, гневе или даже желании вытрясти из последнего отаиона его псевдовеличественную душонку. Честно - я бы запретил им сражаться. Настолько чужеродно всё это выглядит. Да, война, стерва, да, они тоже солдаты, причём сами избравшие свой путь, но это не меняет моё мнение. Я чувствую, как в уголках глаз начинают появляться слёзы, но они для меня тоже чужды. В лучшем случае, стоявшая рядом Лена увидела едва заметное поблёскивание, но не больше. Может быть, однажды моя чрезмерная твёрдость убьёт меня. Может быть, через несколько часов, во время уже объявленного выхода, но я всё равно не изменюсь.