Анатолий Заклинский - Одиночная кампания

Падение. Удар. Я пришёл в себя ещё до него, и даже успел ощутить невесомость, но именно глухой тяжёлый звук и сопровождающая его встряска окончательно привели меня в чувства. Открыв глаза, я понял, что нахожусь внутри спасательной капсулы, которая на несколько метров ушла под воду, и, вместо того, чтобы всплыть, начинает погружаться ещё глубже. Она повреждена. Где-то справа вода сочилась мне на плечо, а мои ступни были уже почти полностью в неё погружены. Больше того, она продолжала прибывать с угрожающей скоростью.

Другие, ещё более существенные последствия удара я ощутил, когда у меня не получилось осознать себя. Я не мог ничего вспомнить, не понимал, кто я, и как здесь оказался. Но я был жив, и медицинский монитор показывал, что моё состояние в норме. Я понял, что нужно действовать, пока капсула не ушла глубоко под воду, иначе в скором времени мне не удастся выйти. Правой рукой я нащупал большой рычаг аварийного открытия. Я знал, где он, и знал, что это он. Хорошо, что хотя бы эту информацию мой мозг сохранил. Когда я потянул за ручку, ремни, удерживавшие меня, были отброшены — остался лишь кислородный аппарат, — а через секунду отошла передняя защитная панель капсулы. На меня хлынула вода. Я тут же закрыл глаза и ощутил, как капсула уходит вниз. Я был свободен. Быстро сориентировавшись, я направился вверх, там, где был виден дневной свет.

Плыть получалось очень легко, и уже несколько секунд спустя я был на поверхности воды. Вокруг царил самый настоящий хаос. Где-то сзади слышались взрывы. Я оглянулся. Вдалеке виднелась огромная скала, полыхавшая пламенем огромного пожара, от которого вверх поднимался чёрный дым. В противоположной стороне был отлогий берег. До него было около пятисот метров, и я уверенно направился туда. По пути я подумал, что скоро в моём кислородном аппарате закончится воздух, и в свете этого меня больше всего начало тревожить то, пригодна ли здешняя атмосфера для дыхания. Учитывая, что мои глаза и кожа никак на неё не реагировали, а температура снаружи была нормальной, вероятность того, что и лёгкие мои тоже воспримут её нормально, была достаточно высока.

Я выплыл на берег. Впереди метрах в ста был лес, за которым вздымался большой горный массив. Первым делом нужно было окончательно определиться с местной атмосферой. Я выдохнул, отодвинул маску от лица и, сделав короткий вдох, затаил дыхание. Никакой разницы заметно не было, значит, кислородный аппарат был мне не нужен. Сняв маску и слегка отдышавшись, я понял, что этот пляж — очень неудобная позиция с точки зрения безопасности. Я быстро устремился в сторону леса. Бегать у меня получалось отлично, даже несмотря на то, что я только что проплыл полкилометра, к тому же, вероятно, должен был испытывать некоторый стресс от нештатного входа в атмосферу планеты.

Я укрылся среди деревьев и убедился, что здесь относительно безопасно. Очевидным сейчас было только одно — я выпал с того корабля, который сейчас догорал километрах в пяти-семи от берега. Что же касалось проблем, то их было куда больше: я находился здесь совершенно один, и у меня не было ни еды, ни прочих средств, необходимых для выживания, не говоря уже об оружии. Если в ближайшее время эта ситуация не изменится, я могу не пережить и одну ночь здесь.

Медлить было нельзя. Я выглянул из своего укрытия, чтобы осмотреться. То место, куда я упал, представляло собой большую бухту, на выходе из которой была та самая скала, на которой до сих пор бушевал мощный пожар. По правую руку шёл пляж, который терялся через несколько километров — береговая линия делала поворот. По левую руку ситуация была примерно такой же, только берег был прямее и терялся из вида несколько дальше.

В целом, учитывая соответствие воздуха, я бы с радостью предположил, что нахожусь на Земле, но растения, находившиеся вокруг меня, опровергали все подобные мысли. Не то, чтобы я сразу вспомнил кучу информации по ботанике, я подсознательно осознавал несоответствие.

Я пытался связать воедино то немногое, что было мне известно. Судя по ограниченному набору средств жизнеобеспечения, я совершал посадку не в аварийной капсуле, а в криогенной. Автоматика в последний момент просто выхватила меня из общего отсека и сбросила, посчитав, что так я буду иметь хоть какие-то шансы на спасение, при том условии, что всё происходило в условиях, пригодных для жизни. Тем не менее, моё выживание казалось мне чудом.