Уильям Тенн - Вот идет цивилизация

Вот, допустим, выйду я, чтобы прикупить партию дешевых дорожных будильников, залежавшуюся, по слухам, у одного барыги. Я что, начну с ходу сбивать цену на эти самые будильники? Да ни в коем разе. Я скажу этому барыге, что хочу купить контейнер дамских зонтиков-автоматов, может, пару ящиков будильников – возможно, даже дорожных будильников, если у того вдруг найдутся, – а еще не сделает ли он мне скидку на мужские кошельки? Вот точно так же действовал со мной Эксар. Как знать, может, он вообще специально изучил, как я работаю. И ведь он хотел купить все именно у меня. Но почему у меня? И все эти штучки с распиской – насчет моей квалификации, что это все, черт подери, значило? Земля мне не принадлежит; я вообще не торгую планетами. Чтобы продать планету, надо ею владеть. Таков закон. Так что я в результате продал Эксару? У меня нет никакой недвижимости. У меня что, отберут мой кабинет? Или предъявят права на ту часть тротуара, по которой я хожу? Что вернуло меня к самому первому вопросу. Кто отберет? Кому, черт подери, я продал то, что продал? Девица на коммутаторе, наконец, откопала Рикардо. Тот не слишком этому обрадовался.

– У меня сейчас идет факультетское собрание, Берни. Давай я позже перезвоню.

– Я быстро, – взмолился я. – Я во что-то вляпался. И не знаю, чем это мне обернется. Срочно нужен совет!

Торопливо – я все время слышал гул голосов на заднем плане – выложил я ему все события со времени нашего утреннего телефонного разговора. Как Эксар выглядел и как от него пахло, какой чудной цветной телевизор он смотрел, как он отказался от всех прав на Луну и прекратил торговаться, стоило ему получить свою Землю. Что сказал на этот счет Моррис Мешок и что я заподозрил – все как на духу выложил.

– Только одного я не понимаю, – я хихикнул, чтобы не показалось, будто я отношусь к этому слишком уж серьезно, – кто я такой, чтобы совершать такую сделку, а?

Он помолчал немного – наверное, думал.

– Не знаю, не знаю, Берни. Все возможно. Слишком уж все гладко складывается. Есть ведь еще ООНовский аспект.

– ООНовский? Какой еще ООНовский?

– Есть такой аспект, поройся в памяти. Ну, то… исследование ООН, по поводу которого мы с тобой пару лет назад сотрудничали.

И тут я вспомнил! Он слегка темнил – ясно, ведь он стоял в окружении своих университетских коллег. Но я вспомнил. Должно быть, Эксар с самого начала знал про сделку, с которой мне тогда помог Рикардо: это когда я почти даром отхватил устаревшую оргтехнику, которую списали в нью-йоркской Штаб-квартире ООН. Тогда они сопроводили это специальной бумажкой… где-то в папках у меня она наверняка завалялась. И там, в бумажке этой, говорилось, что они уполномочивают меня в качестве агента по продаже любого их списанного оборудования, неликвидов и излишков. Вот до чего доводят порой юридические выкрутасы!

– Так вы думаете, он этим воспользуется? И это прокатит? Ну ладно, там, в качестве списанного оборудования или неликвидов я Землю еще могу себе представить. Но излишки?

– Международное право, Берни, – штука запутанная. А в этом случае все может оказаться еще сложнее. На твоем месте я постарался бы что-нибудь предпринять на этот счет.

– Но что? Что могу я поделать, Рикардо?

– Берни, – буркнул он, и голос его звучал чертовски недовольно. – Я же сказал, у нас собрание факультета. Факультета, черт подери! – и повесил трубку.

Как безумный выскочил я из аптеки, поймал такси и назвал адрес Эксарового отеля. Чего я боялся? Не знаю, но поджилки тряслись так, как никогда еще в жизни. Слишком вся эта история оборачивалась неподъемным грузом для маленького человечка вроде меня, можно сказать, угрожающе неподъемным. Она запросто могла ославить меня как самого бездарного маклера в истории. Кто после такого согласится иметь со мной дело? Я чувствовал себя так, словно кто-то попросил меня продать ему безобидную фотокарточку, и я согласился, а на фото оказалась «Найк-Зевс» – ну, знаете, одна из этих сверхсекретных стратегических ракет. Только на самом-то деле все было еще хуже: я просто-напросто продал с потрохами весь свой чертов родной мир. И что теперь? Выкупить его обратно – ничего другого просто не оставалось! Стоило мне ворваться в номер к Эксару, как я сразу понял: он как раз собрался выписываться. Он убирал свой чудной компактный телик в сумку – одну из этих, дешевых, из супермаркета. Я не стал закрывать за собой дверь, чтобы в номер попадало хоть немного света.

– Мы же закончили, – сказал он. – Все, никаких торгов.