Валерий Фурса - Третья звезда

Всегда жарко пылающий Таурас со временем почему-то начал менять свои привычки. Но самое главное, и самое странное тоже, было в том, что очень сильно изменились его небесные дороги. Будто устав от непосильного труда, он теперь каждое утро все позже и позже начинал свой путь в небо. А, может, он просто просыпал? Или его некому было разбудить? Ведь и сам Гор не очень-то спешил по утрам подниматься с постели.

Утренние росы уже не могли взбодрить Небесного Отца Торы. Он казался каким-то тусклым, вялым и сонным. А днем, в пору, когда раньше обычно стояла самая большая жара, он совсем низко поднимался над горизонтом, спеша побыстрее отправиться в свою небесную пещеру. Будто совсем изнеможден был непосильными трудами. Но ведь трудов-то у него никаких и не было. Какие же это труды, если согреть никого не можешь?

Создавалось впечатление, что Небесному Отцу Торы почему-то надоело даровать планете свое тепло или что он рассердился на одну из своих дочерей и больше не желает согревать ее. Почему он вдруг стал таким? Это была еще одна загадка, решить которую было невозможно. А развеять сомнения Гора почему-то не могли ни Эола, ни Гордва.

Все утверждают, что сигомы такие умные… И все думают, что так оно и есть на самом деле. Ведь у них такое рациональное мышление и такая безупречная память! Ни для кого не секрет, что любую задучу с точно и понятно поставленными условиями, они способны решить гораздо быстрее и рациональнее любого, даже самого умного человека. Но когда самая простая задача имеет в своих условиях не математический, не физический и не химический аспект, а просто, пусть даже совсем маленький, но эмоциональный оттенок, осилить ее не может ни один из сигомов. В таких случаях они теряются и утверждают, что условия задачи сформулированы некорректно. Надо же хоть как-то оправдывать свю несостоятельность. А ведь обьяснение настолько простое, что она прямо на поверхности лежит. Всего-то три слова тех обьяснений: сигомы – не люди.

Гор уже давно убедился в том, что на самом деле никакой пещеры у Небесного Отца нет. Значит, не существует ее и у Таураса. Но ему нравилось продолжать думать при помощи привычных для него категорий, и потому он всегда с удовольствием делал это. Так ему было значительно легче. Куда проще подумать о какой-то пещере и на том успокоиться. Ведь и так все ясно. А если бы думал о том, что происходит на самом деле… В такие дебри Гору никогда не хотелось забираться. Пусть уж Гордва думает о чем-то более сложном. На то он и сигом. Или как там его еще?…

Теперь по утрам в травах звенели холодные росы. Они действительно были обжигающе холодными. И они точто звенели при прикосновении к ним. Потому что были твердыми. Их касание к голым ногам уже не было таким щекотливым и приятным, как в недавние летние дни. Теперь они просто обжигали его ноги. Гору поневоле приходилось обувать легкие резиновые сапоги, чтобы не чувствовать касаний холодных, жалящих зубов такой, в одночасье ставшей неприветливой, росы. Даже эта, вторая шкура на его ногах теперь ему не мешала. Но и не очень-то помогала. Ведь и в ней чувствовался холод.

Это чувство Гору было и незнакомо, и неприятно. Ему нужно было что-то совсем другое. Ему нужна была его Большая Долина. Но ее не было на Торе. А чем ее заменить, Гор не знал. Да и возможно ли такое – заменить чем-то Большую Долину? Не надо быть сигомом, чтобы понять полную невозможность такой замены.

К большому удивлению Гора листья на деревьях в лесу постепенно начали менять свой цвет. Сначала они начали желтеть. Потом вообще стали какими-то красно-золотистыми. Когда Гор касался к этим пожелтевшим и покрасневшим листьям, они уже не было ни горячими, ни трепетно-нежными как в дни раннего лета. Они казались ему какими-то пожухлими, высохшими и будто неживыми. Они и на деревьях теперь долго не держались. Стоило подуть даже самому легкому ветру, как эта помертвевшая листва начинала отрываться от веток и, грустно кружась в воздухе, тихо опускаться на землю, укрывая ее богатым желто-красным ковром.

Такого в Большой Долине никогда не было. Даже после падения первой звезды. Нет, время от времени и там с деревьев и кустов опадали листья. Но ведь не все сразу! Упадет один листик, а на его месте тут же другой проростает. Еще один с ветки свалится, а ему уж и замена подросла. Так было гораздо лучше. И для Гора, и для самих листьев.

Гор вроде бы понимал обьяснения Гордва о временах года, бесконечно сменяющих друг друга. Но сердцем воспринимать эти неожиданные и непривычные для него изменения в природе не желал. Нет! Не для него такой холод, когда уже не только на ноги, но и на все тело нужно было напяливать чужую шкуру. Не для него! Ведь здесь даже на голову вторую шкуру одевать приходилось. А когда-то он ее ни от Небесного Отца не прятал, ни от его безжалостных вод.