Александр Зорич - Стальной лабиринт

— Катаешь с ветерком! — одобрил Растов.

С этими словами он сам нажал на спуск орудия, благо стабилизированная система наведения отработала и по азимуту, и по углу места с ошеломляющей точностью, вопреки всем выкрутасам Помора.

Снаряд отыскал слабое место в броневом панцире «Гэва», и башня супостата исчезла в вихре огненного катарсиса.

Еще два плазмометных танка были обстреляны чудо-богатырями Растова с большей дистанции. Пробить броню они не смогли, но заставили «Гэвы» ответить плазмой неприцельно и ретироваться.

Клоны, похоже, наконец рассмотрели в Т-14 что-то небывалое («Откуда такая маневренность?» «Не иначе как сам Ангра-Манью дал им такую живучесть!») и решили на рожон не лезть.

В этот момент командир «Протазана», захлебываясь радостью, крикнул:

— Летят! Наши ракеты!

Растов, перенапряженный свыше всякого предела, едва не заплакал от счастья.

«Летят… Что может быть прекрасней летящей ракеты?!»

— Надо бы им «Шелестами» подсобить, — подсказал вернувшийся в эфир Лунин.

— Да, точно. Начинаем!

Соседний Т-14 выпустил разом все шесть ракет, целясь по самым жирным клонским зениткам.

Те как раз задрали вверх стволы, готовясь встретить ураганным огнем подлетающие боевые части, как на них один за другим обрушились огненные гостинцы от русских танков.

Серия взрывов породила твердую как камень ударную волну.

«Динго» качнулся, подпрыгнул. А когда наземь брякнулись тонные сувениры от далекой ракетной батареи, танк едва не выскочил из гусениц.

— Ну прям как в парке Горького на аттракционе «Полный Пэ»! — нервно заржал Кобылин.

Бойню они учинили страшную.

Уцелевшие под ракетным ударом клоны пытались выполнить приказ до конца.

Растов много слышал легенд о специальных заградотрядах из офицеров конкордианской тайной полиции «Аша». Дескать, эти религиозные фанатики с пистолетом наголо сидят за спиной у командиров танков и пулеметных расчетов, готовые карать смертью за малодушие. Однако сам воочию этих заградотрядов никогда не видел.

Но в ту страшную ночь Растов был готов поверить: да, каратели «Аши» бдят! Клоны дрались до последнего солдата, до последней ракеты. Единственный уцелевший «Гэв» — танку срезало правый плазмомет обломком ракетного стабилизатора и разворотило полбашни кумулятивным суббоеприпасом — продолжал бой еще полчаса.

«Тэ четырнадцатые» смогли добить его, только обойдя далеко с фланга и влепив «куму» прямиком в плазмогенератор…

Когда ратные труды завершились и усталые русские танки, раздвигая пылающие остовы вражеской техники, подобрались к забору загадочной «Промзоны СЛ» вплотную, Растов почувствовал, что от усталости буквально одеревенел — и физически, и морально…

Он связался с Мурадовым.

— Здесь комроты Растов. Похоже, мы к вам все-таки пробились. Меня, кстати, Константином зовут…

— Не сердитесь на меня, товарищ, но едва ли среди тех, кто воюет сейчас на этой планете, сыщется хотя бы один русский, который не знает, что майора Растова зовут Константином, — не скрывая иронии, ответил вертолетчик. — Но все равно, приятно познакомиться… Я — Рудольф. Рудольф Мурадов.

— Будем знакомы, Рудольф. Мне к вам подняться или?..

— А можете подняться?

— Я бы предпочел поспать, — честно признался Растов. — Песок в глазах уже.

— В таком случае занимайте оборону у ворот. Там, где сейчас находитесь. А об остальном поговорим утром.

— Так точно, Рудольф.

Сон освежил Растова и его бойцов, а завтрак помог закрепить успех. Растов чувствовал себя злым, решительным и, черт возьми, много повидавшим. Когда он учился в школе, считалось, что словосочетанием «он много повидал» в сочинении можно описать девять из десяти положительных героев…

Оставив роту на отчаянно зевающего Лунина, Растов отправился знакомиться с Мурадовым очно.

Монументальная бетонная стена, окружающая «Промзону СЛ», была пробита десятками снарядов, но в целом сохранилась на удивление хорошо. Также и огромные железные ворота на КПП стояли целехоньки, и даже их сервомоторы исправно работали.

Со скрежетом, предвещающим новый сюжет, створки ворот разошлись в стороны, и Растов обнаружил себя лицом к лицу с тремя дюжими осназовцами.

— Фамилия! — потребовал белобрысый сержант в легком скафандре. Шлема на нем не было, равно как и тяжелого боевого экзоскелета. Лицо у сержанта было простецким — широким, рыхлым, с носом-картошкой и бесцветными бровями северянина.