Александр Зорич - Стальной лабиринт

Но эффект внезапности был, увы, утрачен.

Не надеясь на легкую победу, Растов приказал:

— Первый взвод атакует врага в направлении «Промзоны СЛ» вдоль городской окраины! Остальные — за мной!

«Остальных», к сожалению, было не так-то много — пять танков, «Протазан» и К-20.

Растову до слез хотелось иметь хотя бы один лишний взвод, чтобы выставить его заслоном на дорогу к космодрому.

Увы, реальность не предоставляла ему такой возможности…

Стоило «Динго» высунуть свою иссеченную свежими снарядными отметинами морду из-за рассыпавшегося карточным домиком быстросборного дота, как на машину обрушился стальной ураган.

По танку били не менее двух автоматических зениток, штук пять пулеметов и несколько тяжелых ручных гранатометов.

«Вот и ответ на вопрос „Где все?“. Клоны выскребли из городского гарнизона все до последнего солдата, чтобы ликвидировать десант Мурадова. Кстати, о Мурадове…»

Но быстрее, чем Растов включил общекомандный канал, его внимание привлек Помор.

— Товарищ командир! Назад? Вперед? Что делаем?

— Назад! Конечно, назад! Что за вопрос! — выкрикнул Растов.

Он настолько привык к несокрушимости собственных лат, к неуязвимости Т-14, что легко тратил на раздумья те драгоценные мгновения, которые надо было потратить на выход из-под огня. Именно на это намекал ему Помор. И он, черт возьми, был прав!

— Всем! — выкрикнул Растов. — Ставим парсеры на запись целей и выходим из-под огня!

Увы, не все его услышали.

Первый взвод, который пошел своей особой дорогой, слаженно открыл огонь, прикрываясь недостроенным жилым домом.

Лопнули три осколочно-фугасных снаряда.

От них на клонских позициях что-то сдетонировало и принялось плеваться жидким огнем…

Недобрый багровый свет залил периметр промзоны. Оптика поисковых перископов «Динго» углядела нечто, что Растов совершенно отказывался понимать.

А именно: за сплошным решетчатым забором, за густой колючей проволокой, над невероятно высокой бетонной оградой громоздились сверкающие уступы и ступени, кубические колоннады и величественные контрфорсы.

Исполинское сооружение казалось отлитым из стали (было обшито сталью? покрыто металлическим напылением?) и тянулось с севера на юг на все те без малого два километра, которые обещала карта.

В высоту это нагромождение кубов и колоннад, которое Растову сразу захотелось назвать Мавзолеем Черного Инопланетянина, достигало сорока метров.

На самом верху мавзолея, на уступах стальных бастионов, на протяженных балконах и галереях чернел лес стоек и распорок, увенчанный плоской крышей с многометровыми свесами.

Крыша была сделана из какого-то скучного материала вроде резиночерепицы и выглядела крайне чужеродно.

Ну и последнее, пожалуй, самое для Растова важное.

В тот миг, когда танк уже сползал вниз по западному скату дорожной насыпи, оптика и интеллектуальный парсер вычленили под этой крышей среди мощных распорок несколько человеческих фигур.

Одна из них размахивала рукой, явно привлекая в себе внимание танкистов. Другая выставила перед собой сигнальную ракетницу и выпустила красную ракету.

— Это там наши или у меня гидролеумные галлюцинации? — нарочито ироничным тоном, скрывающим мучительную тревогу, спросил Игневич.

— По смыслу должны быть наши, — ответил Растов.

— Сигнальная ракета, по крайней мере, точно русская, — это был Кобылин. — Парсер прочитал спектр…

— Вы мне лучше скажите, где у этого универмага парковка, — попытался пошутить Помор.

— Парковку ты уже видел. Правда, она вся забита клонами… Собственно, полюбуйтесь все, — сказал Растов и раздал членам экипажа на терминалы синтезированную картинку, собранную парсером из свежих данных всех машин роты.

Там было на что посмотреть!

Мавзолей Черного Инопланетянина был обложен батальоном мобильной пехоты, семнадцатью зенитками, четырнадцатью «Рахшами» и — самое плохое — пятью тяжелыми самоходными плазмометными системами «Гэв».

Оставалось только удивляться, почему эти опаснейшие представители клонского бронезверинца не выжгли русский десант в ноль вместе с некоторыми архитектурными элементами загадочной «Промзоны СЛ». Ведь пара «Гэвов» могла переработать стоквартирный жилой дом на углекислоту и твердые силикатные шлаки за девяносто секунд…

— А что это вообще за сооружение? — меланхолично спросил Помор.

— Написано «Промзона». Завод какой-то, — ответил Игневич.