Дэвид Брин: Искушение

– Передай другим дельфинам, что их ждет радость! – крикнул вслед Пипоу маленький маг, когда она через раскрытые челюсти выплывала к свету. – Расскажи им о яркости и приключениях! Скоро дни экспериментов кончатся, и все это примет полный размер, и вся Вселенная будет нашим домом!

Пипоу растопырила плавники, тормозя, и оглянулась на маленькую фигуру с широко распростертыми руками; послушные живые существа образовали вокруг ее головы светящийся нимб.

– Обязательно скажу, – заверила она.

Пипоу повернулась и углубилась в холодное море, устремляясь к утренней встрече.

Он пришел в себя и с удивлением обнаружил, что плывет на полной скорости, прыгая и ныряя под широкие океанские волны, ритмично и мощно работая плавниками.

В других обстоятельствах пробуждение в стремительном движении могло бы сбить с толку. Но с обоих боков Ткетта плыли два дельфина, абсолютно синхронно повторяя каждый его прыжок и нырок. Это позволяло ему буквально спать на плаву.

Как долго это продолжается?

Он не знал. Похоже, час или два. А может, и дольше.

За собой Ткетт слышал низкое гудение двигателя саней, следовавших за тремя дельфинами на автопилоте.

Почему мы не пользуемся санями? удивился он. В крайнем случае три дельфина входят в рубку. И тогда они быстрее добрались бы до Маканай и доложили…

Он вынырнул, выдыхая затхлый воздух и вдыхая свежий, совершая каждое движение с безупречным совершенством, в то время как мозг его работал в необычном смятении.

…доложили бы, что Мопол и Заки мертвы.

Мы нашли Пипоу живой и здоровой, она плыла в открытом океане.

А что касается звуков «двигателя», который мы должны были исследовать…

Ткетт был почему-то уверен, что за этим скрывается какая-то история. История, которую позже объяснит Пипоу. Когда решит, что настало время.

Нечто удивительное, процитировал он, сам не понимая откуда. Словно ниоткуда устремлялся поток энергии, готовя Ткетта к восприятию, когда Пипоу сообщит дельфинам хорошую новость.

Он сам не понимал, откуда знает это, но был уверен, что за ними следуют не только сани.

– Добро пожаловать в мир живых, – приветствовала его Пипоу на сжатом подводном англике после очередного выныривания.

– Спасибо... что-то я не очень соображаю.

– Что ж, неудивительно. Ты очень долго полуспал. Можно сказать, что ты полупроспал нечто очень важное.

Что-то в ее словах зажгло в нем яркую искру – подействовало, как отключенный предохранитель, нарушив плавное скольжение Ткетта в воде. Он вошел в воду под неверным углом и болезненно ударился мордой. Потребовались немалые усилия, чтобы снова занять место между двумя самками и двинуться в ритме группы.

Я... спал. Я проспал.

Вернее, проспала только половина его.

И он начинал постепенно понимать, почему это так важно.

В цивилизации пяти галактик очень мало разумных, живущих в воде, думал он, потянув за одну из ниточек, соткавших покрывало его спокойствия. Думаю, буйуры никогда и не догадывались…

В черепе слева направо прокатилась волна боли, словно часть мозга, до сих пор затекшая, внезапно ожила.

Буйуры! Мгновенно хлынули воспоминания. Хлынули неровным потоком.

Начиная свой эксперимент, они не рассчитывали на расу водоплавающих. Они слишком много времена провели на океанском дне. У них не было возможности изучить нас. Подготовиться к встрече.

И в особенности они не учли, как работает мозг китообразных.

Дышащее воздухом животное, живущее в воде, сталкивается с особой проблемой. Даже после миллиона лет эволюции в водной среде дельфинам постоянно грозит опасность утонуть. Поэтому сон для них далеко не простая задача.

Они решили эту задачу так: полушария мозга дельфина спят по очереди.

Подобно людям, дельфины обладают сложной внутренней жизнью, их психика состоит из множества временных или постоянных подличностей, которые должны уживаться друг с другом в пределах одной личности. Этот союз стал еще более проблематичным, когда люди – генные инженеры – стали превращать невозделанных дельфинов в разумную расу. В противопоставлении полушарий сосредоточено особенно много трудностей и проблем, включая сложнейшие беседы и согласования двух половинок.

Но иногда это оказывается преимуществом.

То полушарие, которое знало о буйурах – оно спало, когда на другое полушарие была наложена амнезия, – обладало гораздо меньшими языковыми способностями. Поэтому вначале удалось выразить в словесном виде только некоторые концепции. Ткетту приходилось повторять зрительные и звуковые образы, объединяя и экстраполируя их, поддерживая сложный обмен вопросами между двумя половинами самого себя.