Оксана Малинская - Мерцающие

Я со вздохом перевела взгляд на экран своего палма и не увидела ничего, кроме гладкой поверхности, отражающей большой желтый шар. Планета находилась очень близко к звезде, но современные технологии позволяли сохранять атмосферу пригодной для жизни, так что мы не плавились и не сгорали. Хотя, конечно, круглый год здесь царило лето, лишь по приближению зимы начинались дожди, а небо серело. Я с грустью подумала о том, что мне никогда не нравилась жара. Моя кожа вся почти горела, а навязчивое тепло действовало усыпляюще. По телу разливалась слабость, глаза почти смыкались. Соленый запах моря немного щекотал нос, а ярко-розовые песчаные водоросли слегка пробуждали мой организм, но недостаточно, чтобы сосредоточиться на тексте, который мне нужно было перевести.

Поднеся прибор ближе к лицу, я прищурилась, но даже это не помогло мне разглядеть буквы. Со вздохом отложив палм, я признала, что Локи был прав. Нужно было мне установить нанопейджер, чтобы я могла выполнять свою работу, переводя изображение на сетчатку глаза. Однако каждый раз, когда я представляла, что какой-то хирург будет копаться в моем мозгу и что-то в него встраивать, я вспоминала Кристаллис. На этой планете Офелия чуть было не загрузила сознания всех людей в одного человека, и это вызвало катастрофические последствия. Перед моими глазами всплыл бедный японец Юма. Его искаженное от боли лицо, неповторимая мудрость во взгляде и сотрясающееся в конвульсиях тело. Я содрогнулась и решительно качнула головой: никакой встроенной техники. И пусть палмы безнадежно устарели, лучше уж так, чем кто-то получит возможность копаться в моих мозгах.

Барни находился в зените, а на ярко-голубом небе не было ни облачка. Если я буду оставаться на улице, то до самого вечера ничего не увижу, а значит, ничего и не сделаю. Наверное, имело смысл вернуться в дом, а не сидеть во дворе, но кости словно превратились в желе, и все, что я могла, это вяло катать страницу в палме вверх-вниз, чувствуя, как подобно пролитому кофе, по моему телу растекается раздражение.

Наверное, я бы еще долго так сидела и ничего не делала, если бы до меня не донесся пьяный смех. Переведя взгляд на темно-розовый песок под водорослями, я отметила, что тени почти не было. Полдень. Какой придурок напился так рано?

Конечно же, это глупый вопрос. Пара секунд, и из-за угла появилось двое высоких парней. Один черноволосый с наглой, немного ленивой улыбкой, а другой блондин и с трехдневной щетиной на лице. Их ноги заплетались и спотыкались, так что им приходилось придерживать друг друга, чтобы не упасть, глаза ярко светились, а смех разносился, наверное, до самого Редема (а это, да будет вам известно, в четырнадцати часовых поясах от нашего острова). Я сделала вывод, что они обнаружили нечто уморительно смешное в кибернете. На их пьяный взгляд, естественно. Я вся сжалась на скамье, надеясь, что они меня не заметят, но этому не суждено было сбыться.

– О, Кендис, ты дома! – едва его глаза прекратили светиться, прокричал на всю улицу черноволосый парень, который был братом Локи Эриком. – Мы с Йоханом чертовски проголодались. Ты не приготовишь нам что-нибудь поесть?

Я протестующе застонала:

– Вообще-то мне нужно работать.

Но стоило мне попробовать уткнуться в свой палм, как существо внутри меня заерзало, выражая протест. Конечно, я знала, что Марен недостаточно древняя планета, чтобы я могла видеть энергетическую вселенную, однако иногда до меня доносились какие-то странные отголоски чего-то непонятного, в основном похожего на раздражение. Кому принадлежало это чувство – мне или магнуру – сказать было трудно. Но все чаще мне казался наиболее правдивым ответ, что обоим.

Эрика мой ответ не удовлетворил. Держась рукой за плечо Йохана, он приблизился ко мне и состроил свое коронное выражение лица. Игриво изогнутые брови, большой белый блик на серой радужке (определенно поставленный нанопейджером), приподнятый уголок губы. Из-под простой черной футболки выглядывала мускулистая рука, а матовая ткань обтягивала стройное тело. Мое сердце бешено заколотилось, когда я не смогла удержаться от того, чтобы бросить на него жадный взгляд.

– Хватит строить мне глазки, Эрик, я встречаюсь с твоим братом.

Парень окинул взглядом двор, в котором, кроме нас троих, пары скамеек и нескольких песчаных водорослей, ничего не было.

– Локи здесь нет, – уголок губы снова задрался вверх.

– Ага, – поддакнул Йохан, чьи голубые глаза беспорядочно блуждали по окружающему пейзажу и явно не могли сфокусироваться на чем-то одном. – Зато здесь есть мы, и я с самого утра ничего не ел.