Сергей Лысков - Золото. Истории мечтателей

– Они недоступны. Вы не знаете адрес управляющего восемьдесят третьего жилого модуля? Мы с родителями живем в сорок пятом боксе. Позвоните ему, наверняка они спят после ночной смены!

– Восемьдесят третьего, говоришь, – прошептал Иван Сергеевич, понимая истинную причину задержки взрослых. – А у тебя еще родственники есть?

– Нет, учитель, только мама и папа.

Пожилой учитель посмотрел в наполненные страхом глаза ребенка и не решился сказать правду. Он понимал, что чем дольше откладывать, тем хуже, а с учетом последних новостей, что в утренней катастрофе не было раненых, все люди за секунды превратились в куски льда с застывшей гримасой ужаса и боли на лицах, скрывать истину было преступным поступком. Но язык словно налился свинцом, голова закружилась, и он, опираясь на стену, присел на корточки.

– Что с вами Иван Сергеевич?

– Голова закружилась, – приходя в себя, пробормотал он. – А пошли ко мне в гости, я тебя напою чаем, мне как раз прислали баночку варенья с Земли. Ты пробовал вишневое варенье с косточкой?

– Нет, – улыбнулся Рон.

– Ну вот, все бывает впервые, – похлопав его по плечу, сказал пожилой учитель. – Жизнь короткая штука, поэтому никогда не отказывайся от подарков судьбы, какими бы жестокими они ни казались на первый взгляд.

Воспитывать ребенка оказалось непростым делом, главным препонам стала юридическая составляющая. Администрация терминала отыскала дальних родственников Рона и намеревалась отправить ребенка на Луну. Был суд, и только когда удалось подкупить родственников, те отказались от лишнего рта в их многодетной семье. Иван Сергеевич стал полноправным опекуном мальчика. Так вышло, что учитель истории не смог создать полноценную семью, женщины приходили и уходили, но детей он так и не завел. Поначалу боялся ответственности, а потом уже не получалось, и вот проведение подарило озорного, жадного до знаний мальчишку, почти как он сам в детстве. Единственное, чего опасался Ларионов, не дожить до того времени, когда Рон станет мужчиной.

Когда Рону исполнилось восемнадцать, он благодаря новому отцу получил неплохое образование и мог бы пойти по стопам отчима. Вакансия преподавателя, стабильный доход, крыша над головой в центральном секторе терминала, как говорится, живи и радуйся, но Рон просто бредил мечтами о работе золотоискателя. Он возмужал, широкие плечи, тонкие каштанового цвета волосы, глубоко посаженые зеленые глаза, высокий лоб, и тонкие губы. Он обожал собирать и разбирать роботов, мастерить инструменты и приспособления, короткие пальцы и сильные рабочие руки. Кто помнил биологического отца Рона, тут же сказал бы как две капли воды, упертый и трудолюбивый отец, который всё делал по плану, так что работа учителем в его списке желаний на жизнь не входила.

– Пап, я подал заявление на гражданство Марса и собираюсь устроиться в шахту, – репетировал важный разговор с отчимом Рон. – Нет, так сразу не нужно, может, сказать, что хочу поведать планету, пожить пару недель в Атланто, а там под шумок – «извини, я устроился старателем, быть учителем не мое». Полный бред!

Как ни крути, разговор предстоял серьезный, отчим Рона и слышать ничего не хотел о Марсе, он ненавидел эту планету. Мертвая грязная помойка, наполненная грехом и алчностью к золоту – это его дословная цитата. За всю свою жизнь Иван Сергеевич дважды бывал на Марсе, и оба раза путешествие закончилось грабежом и больницей, так что оснований не любить эту планету было предостаточно. Вечером, по обыкновению, за ужином, Рон поднял тему переезда на Марс, отчим перешел на крик, и, швырнув тарелку с рагу из кролика, демонстративно покинул столовую, всем своим видом выказывая обиду.

«У каждого человека свой путь, и если нашел его, то самой большой глупостью в жизни будет свернуть с выбранной дороги. Я верю, что ты поймешь меня, папа.»

Через час в тесном и грязном челноке он прилетел к месту таможенного контроля. Длинная очередь из эмигрантов неторопливо двигалась, увеличивая шансы на непредвиденную ночевку в не отапливаемом терминале на сидячем месте для отдыха. Так оно и вышло, когда рабочий день подошел к концу, до рассмотрения его дела оставалось каких-то семь человек в живой очереди. Купив за приличные деньги гамбургер с непонятной белковой массой, Рон поднял ворот куртки, включил обогрев кресла. Через час освещение в модуле перевели в ночной режим, но провалиться в сон ему удалось лишь перед рассветом. Утром суета и шумиха повторились, разношерстная толпа ринулась выстраиваться в очередь.