Галина Губайдуллина: Цыганка с планеты драконов

Гунн глухо спрашивал:

– А ты уже не видишь ничего хорошего? Ничего, чему можно было б радоваться?

Как сказать этому напыщенному адмиралу, что стены дома – это склеп? Что ей не хватает вольного воздуха и бескрайности тропических лесов?

И она отвечала:

– Всё, как всегда. Жизнь со смутной необходимостью жить ради нелепых, семейных продолжений и никаких более высоких целей…

– Ради семейной жизни с великим человеком,– поправил адмирал.

– Какая разница для меня кто мой муж, если…– Донован осеклась.

– Ты не договорила. Будь честна. Если что?

– Если я не люблю его.

– Ты жестока, Донован. Мне больно от твоих слов.

– А разве Вы спросили меня, хочу ли я быть Вашей женой, увозя меня с Савола?

– Сейчас я улетаю в очередной поход…приеду…постараюсь завоевать твоё сердце…А чтоб не скучала…вот, возьми кредитку, купи виртоигру, можешь выбрать любую в компьютерном салоне-супермаркете.

Гунн поцеловал её в щёку на прощанье. Донован стояла безразличная, как фарфоровая статуэтка.

Когда адмирал вышел за дверь, девушка брезгливо вытерла щёку краем шторки.

До сих пор Теофилиус Гунн считал себя счастливым человеком: всего в жизни добился сам. Верховная должность, куча любовниц, красавица-жена. И вдруг из уст Донован он слышит эту уничтожающую его самолюбие правду. Слишком долго его баловала всенародная любовь, он отвык от ненависти. Когда экран монитора-перископа отражал полные страдания лица умирающих инопланетян, их проклятья и стоны, их мольбы к Всевышнему о возмездии – это он воспринимал как должное, то были враги империи людей, но призрение близкого человека, которым он дорожил, раздавило его дух. Адмирал стал раздражительным и злым. В этот поход двое вояк попали под трибунал и были сосланы на радиационные планеты очистителями атмосферы.

Вернувшись после космических боёв домой, Гунн, как всегда незамеченным прошёл в комнату жены. Донован сидела у экрана громадного телевизора и гладила изображение артиста, застывшее в стоп-кадре. Актёр был редкий красавец. Девушка ещё и разговаривала с изображением, бурча что-то под нос. Она так мечтательно и нежно смотрела на актёра, что министр вооружённых сил галактики захотел задушить этого смазливого гада.

Теофилиус ехидно воскликнул:

– О, опять смотришь сериалы? Это ж выдумки для дур.

Завидев пьяную усмешку контр-адмирала, Донован возражала, переходя на фамильярное «ты»:

– Разве твоё спиртное – не уход в иную реальность? Ты не ищешь другой жизни? Что тебе даёт алкогольное опьянение?

– Во всей галактике «Млечный путь» не найдёшь более зловредной стервы, чем ты,– ругнулся солдафон, затем осторожно спросил,– Ты влюбилась в главного героя фильма?

– Да.

– Донован, это безумство! Нельзя любить актёра, на экране он один, а в жизни совершенно другой!

– А кто мне запретит его любить?

–Я сломаю все телевизоры в доме!

– Чего ты боишься? Ревнуешь к несуществующему любовнику? Сломаешь телевизор – пойду в кинотеатр или к соседям…а можно и к твоим друзьям. Кто откажет жене адмирала в просмотре любимого фильма? Я, кстати, купила виртоигру…за это Вам спасибо. И сейчас я уйду в неё.

Жена встала и демонстративно ушла. «Открытая война»,– понял военный.

Не дождавшись жену к вечеру, Гунн позвонил Уинфрэю:

– Болван! Насоветовал! Теперь Донован вообще не выходит из игры! Приезжай немедленно и ищи её. И чтоб была как шёлковая по прибытию…

– Но шеф, я не психолог…

– Невыполнение приказа?– заорал адмирал в телефон,– Хочешь, чтоб о моих проблемах узнал весь свет?

– Извини, Тэффи,– старался сгладить вину Уинфрэй,– Выезжаю.

Чет по приезду изучил правила игры.

– Ага, актёры запрограммированы на характеры, как в фильме.

Заместитель адмирала вошёл в игру. В доме главного героя отыскал Донован.

Устало сообщил:

– Муж тебя потерял.

– Я не уйду отсюда. Я останусь здесь, с ним.

И она кивнула на появившегося в дверях красавца.

– Ты умрёшь без еды и сна.

– Я умру, если уйду отсюда.

– Это всего лишь персонаж игры, он ненастоящий.

– Когда я вижу его, то радуюсь, как ребёнок. Когда долго не вижу – плачу. А как подумаю, что он для меня недосягаем, то реву навзрыд. Душа моя плачет и рвётся к нему.

Чет пытался вразумить цыганку:

– Пойми, то, что ты сейчас любишь – это миловидное лицо и игра актёра. Всё вместе взятое – притяжение обаяния.

Донован отстранённо смотрела на несуществующий букет алых роз в вазе из аквамарина. На синих обоях красными огнями алели цветы, как красные гиганты звёзд в синем космосе, как маленькие костры-маяки в джунглях, что дарили надежду на счастье сбившемуся путнику.