Илья Рясной - Госпитальер и Робеспьер

– Это что за фиговина? – спросил госпитальер.

– Аналогов в Большом Корабельном Реестре не найдено, – сообщил комп.

Новое дело. Может быть, вообще неизвестная цивилизация. В центр каких событий попал космический госпиталь? Что творится?

Между тем три новых корабля выстроились в атакующий порядок и ринулись на штурмовики.

Пилоты штурмовиков поняли, что все пошло прахом. Они развернулись и, набирая скорость, стали уходить от госпиталя. Два же из вновь прибывших звездолетов совершали невероятные кульбиты. Их гравикомпенсаторы должны были перегреться.

Сошлись лучи, и защитное поле штурмовика лопнуло мыльным пузырем. Боевая ракета взломала его корпус, и штурмовик раскололся. Два других «Торнадо» сумели скоординироваться и врезали разрядниками по одному из противников. «Связка хвороста» вильнула, защитное поле прогнулось, брызнули куски обшивки. Но звездолет выровнял положение, сделал вираж, вошел в резонанс с тремя своими собратьями, и еще один штурмовик превратился в разлетающиеся частички оплавленного металла.

– Так их! – хлопнул по колену госпитальер.

– Адреналин в вашей крови, – занудил комп, – превышает норму на…

– Заглохни!

Последний штурмовик ринулся вперед.

Неожиданные спасители начали преследование. Но даже обладая видимыми преимуществами в скорости и боевых качествах, они не успели. Через восемь минут штурмовик вышел в надпространство, а, как известно, преследование в надпространстве невозможно.

– Ну и что ты на это скажешь? – осведомился Сомов, глядя на барражирующие на границе защитного комплекса госпиталя три неизвестных корабля.

– Исходной информации недостает. Могу предложить ряд гипотез.

– Ну предлежи.

– Из шестисот восьмидесяти гипотез наиболее вероятными являются…

– Отбой, – кинул Сомов, который вовсе не жаждал выслушивать шестьсот восемьдесят версий случившегося.

Сомов откинулся в кресле и начал напряженно ждать. Он понимал, что ничего не закончено.

– Неизвестный корабль вошел в контакт, – сообщил комп.

– Идентификация?

– Код космических сил Московии. Допуск – единица. Напоминаю, что суда, обладающие допуском единица, проходящим в секретном навигационном каталоге, имеют право на беспрепятственный проход к нашему объекту.

– Без тебя знаю.

– Полномочия подтверждены.

– А это не новые пираты?

– Подделка допуска единица исключена.

– Давай заход.

Госпитальер прошел к шлюзу, к которому пришвартовалась одна из «вязанок хвороста». Двери шлюза привычно рассыпались на осколки, и навстречу Сомову шагнул высоченный мужчина в комбинезоне Военно-Космических Сил Московии. На груди его сияла объемная звезда, говорящая о звании ее обладателя.

– Полковник Степанов, – кивнул космонавт.

– Сомов, – госпитальер протянул руку. Полковник пожал ее аккуратно, будто боясь сломать неверным движением.

– Пройдемте в командный блок, – тоном, не терпящим возражений, произнес он. – Там обговорим все вопросы.

Устроившись на выросшем из пола кресле, полковник озадаченно выслушал отчет о происшедшем.

– Что все это может значить? – спросил он.

– Я хотел бы задать этот вопрос вам.

– Звено штурмовиков «Торнадо»… Это очень серьезно. Вы понимаете, чем это грозит?

– Сюда нагрянет целый полк дипломатов и агентов спецслужб.

Полковник задумался. Потом сказал:

– Вам повезло, что мы производили плановые облеты недалеко от госпиталя. Если бы не мы, они бы смяли вашу защиту… Теперь вот что. Вы невольно коснулись информации особого грифа секретности. И стали свидетелем боевых действий еще не прошедшей испытаний техники нового поколения. Стоит напоминать, что вы обязаны держать язык за зубами? Статья уголовного свода о государственной тайне, думаю, вам знакома.

– Знакома.

– Я изымаю все имеющиеся записи, относящиеся к бою и нашей технике.

– Что же поделаешь.

– Я связался с командованием. Пока не прибудут корабли для охраны госпиталя, мы будем находиться в пределах досягаемости.

– Спасибо.

Полковник со знанием дела вымел из информационных банков последнюю соринку информации, касающуюся произошедших событий. И «вязанка хвороста» отчалила от приемного узла.

А госпитальер занялся подсчетом убытков. Слава Богу, из пациентов никто не пострадал. Из башен защитного комплекса целой осталась только одна. Блок интенсивной терапии поврежден на шестьдесят процентов. Это счастливый случай, что он был пуст…