Андрей Ливадный - Черная Луна

Вернее, тел было три, но одно из них принадлежало молодой женщине, другое — роботу-андроиду неимоверно древней модели, и они, конечно, не могли расцениваться как кандидатуры, подходящие под требование Джедиана Ланге, но Бейкер не мог отделить от них интересующего его мужчину — все трое оказались намертво впаяны в одну глыбу мутного льда. Очевидно, что в момент гибели «Европы» они находились в помещении гидропоники, где в специальных емкостях жили простейшие организмы, снабжающие корабль чистым воздухом и протеиновой массой.

В момент разгерметизации отсеков гидропонический бак лопнул и масса воды низверглась на этих троих, мгновенно превратившись в лед, как только космический холод ворвался в помещение.

Бейкер не сомневался, что мужчину и женщину можно оживить, их легкие не тронул декомпрессионный взрыв, они попросту мгновенно умерли от переохлаждения.

Глыбу льда, содержащую три тела, осторожно отрезали от покореженных переборок и поместили в специальный отсек с отрицательной температурой.

Теперь крейсер мог наконец покинуть кладбище кораблей, но Анри, как ни старался, так и не сумел разделить радость лейтенанта Нельсона.

Он чувствовал, что все еще только начинается и главный ужас ждет его впереди, в стерильных стенах секретной лаборатории номер один. То, что искомое тело оказалось впаяно в лед, как и тела инопланетных гуманоидов, играло на руку задуманному Джедианом эксперименту, но Бейкеру такое совпадение казалось еще и символичным… Временами, думая о том, что предстоит ему совершить, Анри охватывал какой-то полумистический ужас.

Он почти не спал, много пил, только это не помогало, и в конце концов, измучившись, он начал принимать столько снотворного, что обратный путь до Стеллара полностью выпал из его сознания.

Секретная лаборатория. Форт Стеллар. Неделя спустя

Джедиан Ланге обошел вокруг глыбы мутного льда, внутри которой смутно очерчивались контуры трех человеческих фигур.

— Один из них андроид, да?

Анри Бейкер кивнул. Он сидел за пультом управления. Глыбу льда поддерживали специальные захваты. Все было подготовлено наспех, и лед уже начал таять, отчего тишину лаборатории нарушал звонкий звук капели, а на полу сверкали лужи талой воды.

— Реанимировать будем обоих, — внезапно приказал Джедиан, закончив свой обход. — Ты готов, Анри?

Ученый кивнул, стараясь не выдать предательской дрожи в голосе:

— Да, сэр…

Джедиан еще немного постоял, глядя в мутные глубины наполненного хлорофиллом пресноводного льда.

— Пока просто произведи реанимацию. Память не трогай, этим займемся позже. Мне нужны стабильные жизненные показатели у обоих.

— Мозговое сканирование? — осведомился Анри.

— Молодец, соображаешь… — похвалил его Джедиан. — Да, я хочу иметь записи их мозга. Иногда, чтобы манипулировать людьми, очень полезно знать их прошлое, — жутковато усмехнулся он.

— А как быть с андроидом, сэр?

— Поступай как знаешь…, — отмахнулся Ланге. — Можешь выкинуть на свалку, а можешь сделать из него слугу. Как хочешь, Анри. Говорят, эти древние модели снабжались псевдоинтеллектом и были трогательно привязаны к своим хозяевам… — Он обернулся: — Как ты думаешь, кому из них принадлежит робот?

— Не знаю… — пожал плечами Бейкер.

— Ладно, работай. — Джедиан повернулся и пошел к выходу из лаборатории. — Держи меня в курсе, Анри, и, если что-то понадобится или возникнут сложности, связывайся с моим секретарем немедленно. Я велю установить на твои вызовы приоритет.

— Хорошо, сэр. Я буду стараться. Дверь лаборатории тяжко поползла в сторону.

Джедиан вышел, и Анри остался один на один с тремя телами.

Сознание плыло в черной, болезненной дымке небытия…

Он не ощущал ничего — ни тела, ни одежды, ни каких-то там звуков…

Гробовая тишина и мрак обволакивали его, как саван.

Память Дениса цепко держалась за последний фрагмент жизни. Им был жесткий удар, от которого вдруг начали сминаться переборки корабля, будто они были изготовлены из фольги… потом над головой что-то лопнуло с хрустальным звоном, и на него внезапно обрушилась мутная, дурно пахнущая масса из расколовшегося гидропонического бака…

Холод… Вот то чувство, которое являлось его последним осознанным ощущением.

Дикий, пробирающий до самого сердца холод.

Он даже не успел испугаться.