Сергей Побережнюк: Умирать всегда глупо

Всем потерпевшим кораблекрушение в прошлом,

и тем, кому это еще предстоит в будущем,

посвящается.

Корабль встряхнуло еще раз, затем еще – казалось, что им никто не управляет. Они продолжали падать. Гул и дрожание корпуса нарастали. Межпланетный космический корабль ревел и выл, как смертельно раненый зверь, метавшийся в агонии. Временами откуда-то раздавался отвратительный скрежет и сильно пахло гарью.

Стеран Ровен, второй бортинженер, еще пытался что-то сделать. Весь опутанный ремнями безопасности, понимая всю бессмысленность производимых им действий, он все равно пытался заставить работать хотя бы частичку корабля. Его неуклюжие, в рукавицах скафандра, пальцы нервно тыкались по клавишам компьютера на приборной панели. Положение критическое. Умирать совсем не хотелось.

Космонавт в отчаянии захлопнул забрало своего шлема, переходя тем самым на автономное питание. Похоже, больше ничего нельзя сделать, спасти их может только чудо. Как глупо. Долгие месяцы подготовки на Земле, лучшее новейшее оборудование, взоры всей планеты, прикованные к их экспедиции, почти год полета и потерпеть крушение уже при орбитальном полете, буквально, в двух шагах от Марса. Из-за чего! Какая-то мелкая неполадка, сбой в системе электропитания неожиданно перерос в глобальный, в масштабах экипажа, катаклизм.

Он до сих пор не понимал, как это получилось. Почти сразу его, второго бортинженера, отправили исправлять неполадку. Главный компьютер корабля даже локализовал место сбоя – один из элементов электропроводной сети в хвостовом отсеке корабля. Почти случайно, по штатному расписанию, благополучно забытому за время полета, он надел скафандр, и, возможно, именно из-за этого было утеряно столь драгоценное время. В отсеке начался пожар, электропроводка стала выгорать и корабль начало лихорадить где-то на половине пути до злосчастного отсека. Когда же он все-таки добрался до места, то о ремонте не приходилось и думать – пол под ногами ходил ходуном, иногда вздымаясь волнами,

В динамиках внутренней связи слышны были возгласы всего экипажа. Командир корабля перекрикивал всех и Стеран разобрал, что тот дает указание о том, где и как можно починить поломку. В сложившемся положении нечего и думать об этом, но знал это только он. Сил у него хватило только на то, чтобы свалиться в кресло бортмеханика перед панелью ручного управления рядом узлов корабля. Где-то за стеной бесновались сорвавшиеся с цепи двигатели, реактор натужно ревел из последних сил. Шла борьба между разгонными моторами и тормозными спасательными. Обуздать рвущееся из дюз пламя можно, только попытавшись вырубить всю электронику и переведя все на ручное управление. Конечно же, это крайне опасно отключать все, включая системы жизнеобеспечения, но тогда бы у них появился шанс оставить корабль на орбите, где можно будет попытаться справиться с ним.

Только находясь здесь, на своем месте, Ровен, первым из всего экипажа, понял, что это не удастся. Кроме того, они уже сошли с круговой орбиты, и теперь просто падали на красную планету. Им не удалось совладать с кораблем, но может им хотя бы удастся посадить его. В ответ на свои мысли Стеран ощутил резкий рывок и вслед за этим прекращение рева и смягчение тряски – по видимому капитан пришел к такому же выводу и отпустил еще резвого скакуна на свободу, чтобы включить аварийные двигатели при подлете к поверхности, попытаться изменить курс и снова выйти в околопланетное пространство или… дать возможность экипажу добраться до спасательной капсулы.

Мгновения спокойствия прервал многократно усилившийся вой, проникающий сквозь ткань скафандра, благодаря отличнейшим динамикам. Последовала серия ударов, как казалось по корпусу, силу которых не скомпенсировало и специально устроенное кресло. Стерану стало страшно, Раздался жуткий скрежет металла о металл, свет вокруг погас, вспыхнул вновь, за счет аварийного источника питания, чтобы через секунду чем-то взорваться и рассыпать осколки пластика по помещению.

Гигантская тяжесть пятидесятикратной перегрузки сдавила каждую клетку тела Стерана. И то исчезающе-малое мгновение, что пришлось пережить ему до потери сознания, показалось вечностью длиною в жизнь.

Сознание возвращалось медленно и болезненно, постепенно выводя космонавта из небытия. Стеран попробовал пошевелиться и открыть глаза. Когда качество изображения чуть улучшилось, он потряс своей головой, приводя ее в рабочее состояние, и огляделся. Его маленькое помещение совсем сократилось в размерах – оно смялось в складки как гармошка, видимо во время падения. Падения? Он не слышит ни рева двигателей, ни легкого шуршания вентиляции, значит, они приземлились?