Михаил Савеличев - Назад в космос

– Мунь, я тут подумал, это же не просто аквариум. Это аквариум в аквариуме! Мы же тоже своего рода рыбки, только плаваем в воздухе.

Мунь что-то буркнул, отсоединяя баллон с кислородом. На приборной панели загорелись красные лампочки.

Азиат улыбнулся, снял со стены какую-то ручку с квадратным отверстием, забрал у Феликса лоток и кивнул ему на холодильную камеру. Феликс обернулся и посмотрел на дверцу.

– Взять что-то? А что? – обратился он к Муню, но тот уже скрылся за шлюзом. Послышался звук запирания замка. Феликс подлетел к иллюминатору, стуча по стеклу.

– Ты меня закрыл! Эй!

Но азиат уже находился в глубине коридора, старательно откручивая болты какого-то щитка в стене.

– Эй! – крикнул Феликс, но Мунь его уже не слышал.

Азиат возился в щитке, скотчем клеил кору к проводам. Это выглядело довольно странно. Затем Мунь снял с шеи палочку-амулет, вставил в углубление коры и начал растирать в ладонях.

– Эй! Китаеза! Открой, говорю! – По спине пробежался неприятный холодок.

Память подсказывала Феликсу, что там находится что-то важное из разряда «даже близко не подлетай». Мунь старательно крутил палочку, и вскоре Феликс увидел, как от деревяшки идет едва заметный дымок. Если сработает пожарная сигнализация, это еще ничего, но если камеры засекут открытый огонь, то система автоматически отстыкует все модули. Феликс останется один в космосе.

Нужно было срочно выбираться, но как? На помощь снова пришла его феноменальная память. На случай сбоя автоматики в шлюзе предусмотрен ручной механизм открывания. Феликс отстегнул отвертку со стены, открутил внешнюю часть замка и обнаружил квадратный стержень, который напомнил ему юность, его первые гастроли на железнодорожных поездах. Там на дверях купе были похожие замки. Феликс застонал, понимая, что за ручку Мунь унес с собой.

Чтобы отпереть замок обычным инструментом, нужна огромная сила. Феликс чуть было не расплакался от обиды, но быстро вспомнил, что он только в душе нежная и ранимая фиалочка, а душа эта обитала в теле огромного и сильного мужика.

Феликс схватил гаечный ключ, подогнал его под штифт и попробовал навалиться всем телом. Но в невесомости все было иначе. Блестящая задница Феликса поплыла вверх, гаечный ключ соскользнул, и Феликс, ухватившийся за ближайшую скобу, впечатался лицом в иллюминатор.

Мунь продолжал разводить огонь с усердием, на которое был способен только истинный азиат. От деревяшки уже исходил белесый дымок. Мунь осторожно подкладывал к искрам сухой мох и кусочки бумаги, давая куполообразному пламени разгореться.

– Ах, ты… неандерталец хренов. Сейчас я…

Феликс никак не мог приноровиться к замку, который явно был придуман человеком, никогда не бывавшим в настоящей невесомости. Надо бы отправить его сюда самого, если это «сюда» еще останется, потому как чертов Мунь уже успел развести маленький огонек. Казалось бы, что в этом страшного? По-хорошему, на станции даже с зажигалкой сложно учинить пожар. И тут Феликс наконец сообразил, зачем Муню этот маленький баллончик. Кислород мог усилить пламя так, что даже металл будет гореть.

Перед глазами Феликса начала пролетать вся его жизнь, но быстро застряла на мучительных годах, проведенных у станка в балетной школе. Он вспомнил, как над ним смеялись и шпыняли. Каким стеснительным и одиноким он был. Как учителя нещадно пресекали его импровизации, не давали выступать в красивых костюмах. А еще он вспомнил свой коронный шпагат. И тут Феликса осенило.

Схватившись двумя руками за гаечный ключ, Феликс изящно взбрыкнул ногами, немного побарахтался, а затем нащупал ступнями стенки отсека. Говорят, что мастерство не пропьешь, но Феликсу удалось доказать, что его также и не прокуришь, не проколешь и не пролюбишь. Спустя столько лет ему удалось сесть, точнее, повиснуть в шпагате. Феликс со всей силы надавил на ключ, и люк открылся, сопровождаемый громким треском разошедшихся штанов. И как раз вовремя, потому что Мунь распечатал баллон, направил его на робкий огонек, и тот мгновенно превратился в огромное пламя, пожирающее щиток.

На станции сработала сирена, модуль за спиной Феликса задраился, и началась экстренная отстыковка отсеков. Облегчение от того, что Феликс не окажется в космосе один, быстро сменилось паникой, потому что едва ли лучше находиться в отсеке со сбрендившим тибетским камикадзе. Нужно было срочно что-то предпринять, пока Мунь не заметил его.

Феликс подлетел к камикадзе со спины, но так и не понял, как и с какой стороны брать его в захват. Сцены из боевиков в голову не лезли, а последний фильм, который он посмотрел, был «Белое солнце пустыни». Там ничего о боевых искусствах не было, зато был Верещагин, который мог вырубить противника одним четким ударом по куполу. Феликс решил поступить так же и обрушил свой кулак на блестящую лысину Муня.