Алексей Рудаков - Рекрут

Но увы.

Всем было пофиг и моя паранойя, немедленно пробудившаяся от дрёмы, немедленно свалило сей печальный факт на Древнего, всеми силами боровшегося против моей популярности.

Согласитесь, удобно, когда есть некто, на которого можно свалить решительно всё.

В результате, уж не знаю чьими стараниями – Древнего, или банальной людской ленью, но аукцион прошёл без лишнего шума, чему, впрочем, я был рад, тоже не желая привлекать лишний шум.

Последнее, прежде всего, касалось моего шедевра, оценённого, как мы и договорились, в семьдесят два миллиона, о чём я сообщил аукционисту, притащив полотно с собой.

На немедленно последовавший вопрос – а не желает ли автор выставить своё произведение на торги, я лишь гордо улыбнулся, а после, пресекая начавший было зарождаться шум, объявил, что мои картины должны принадлежать всем, а не кучке толстосумов, спешащих утаить прекрасное от простых людей.

– А потому! – Мне пришлось сильно повысить голос, перекрывая выкрики, несколько оскорбительного содержания: – Я передаю полотно музею! Безвозмездно! Ради искусства и человечества!

Наградой мне послужили редкие хлопки, и, куда как более многочисленные жесты, истолковать которые можно было только как сомнения в моей вменяемости.

Да пофиг!

Картина, оценённая в семь десятков миллионов, с небольшим хвостиком, отправилась в планетарный музей, взамен одаривший меня справкой о пожертвовании.

Ага!

С указанной в ней суммой, которая, слава местным законам, освобождала вашего покорного слугу от уплаты налогов со средств в вышеуказанном размере, прошу прощения за канцелярщину.

Остальное было делом техники.

Вызванные в ангар банковские клерки, лишь крякнули, увидев горы мешков, забитых купюрами разного достоинства. На их вопрос о происхождении средств была предъявлена справка о выставлении мною множества лотов и проведении открытых торгов, что позволяло мне положить средства в банк в любой удобный момент.

Скривившись, матеря в душе художника, сначала отказавшегося от безнала и потребовавшего наличку, а после изменившего своё решение, клерки, вызвав подкрепление, принялись за работу, и когда та, спустя неделю была завершена, предъявили мне счёт. По полной – и за свои услуги, и за налоги, взятые ими с меня по самой высокой планке.

Увы, но торжество в их глазах быстро угасло, стоило мне предъявить ту самую справку от музея, полностью очищавшую меня от подобных трат. Даже от уплаты услуг банка, так как предъявитель сего сделал благотворительный взнос планетарного масштаба.

Вы же не против благотворительности, господа?

Облом, короче.

Таким образом, спустя несколько недель, наш счёт был пополнен кругленькой суммой со множеством нулей, сверх которой Туринк, честно выполнявший условия нашей сделки, перевёл ещё десяток миллионов, которые – банк был злопамятен, почти все ушли на комиссии, сборы, консультации и защиты, о чём было написано мелким шрифтом внизу моего заявления об открытии счетов.

Ну и плевать!

Главное – основная сумма была легализована и я, дав команду готовить крейсер к дальнему походу, сел в кабину Авроры, планируя провести следующую неделю на курортной планете в компании девиц, крайне мало соблюдавших нормы социальной ответственности.

Планета Бухтыр-Сыгыз, куда я направил свой кораблик, была известна всему человечеству, под иным, куда как более благозвучным, именем.

Радуга – так её не уставали называть авторы рекламных роликов, стоило только вам оказаться на канале, посвящённом отдыху, или распахнуть глянцевый журнал с привольно раскинувшимися в шезлонгах красотках.

– Спешите посетить!

– Память всей жизни – надрывались туроператоры, заманивая гостей в свои сети. И, стоит признаться, их усилия были оправданы, исправно направляя на Радугу неиссякаемые потоки отдыхающих.

Действительно, посещение этой планеты, стоило того.

Пояснять почему стоит начать с названия, да-да, того самого, неблагозвучного и, отметим отдельно, насквозь нецензурного.

– Бухтыр-Сыгыз! – Так, или почти так, выматерился первооткрыватель, чьё имя, сегодня, можно было раскопать, лишь значительно зарывшись в архивы первых послевоенных лет. Его эмоции можно было понять – только закончились жаркие бои, человечество жаждало положительных эмоций и тут он, выскочив из прыжка, сделанного наугад, зависает над миром, где ласковый тёплый океан ласкает ленивыми волнами разноцветный песок пляжей.