Аластер Рейнольдс - Черные паруса

Фура провела металлической рукой по штабелю в три бочки и дотянулась до средней, надавила на нее достаточно сильно, чтобы та слегка покачнулась, и верхняя бочка закачалась еще сильнее.

– Бочки и так помятые – думаю, выдержат еще несколько ударов. – Отступив назад и уперев руки в бока, она смотрела на штабель, пока тот не перестал раскачиваться. – Этот подойдет. Верхняя бочка только и ждет возможности упасть, и ставлю пистоль на то, что она откатится от остальных.

Какие бы дурные предчувствия у меня ни были, а их оказалось несколько, пришлось признать, что особого выбора нет. Поэтому я присоединилась к сестре, и мы изо всех сил налегли на штабель, раз за разом толкая его среднюю бочку, как ребенка на качелях. Каждый толчок усиливал колебания, которые передались верхней бочке, и она тоже зашаталась.

Все эти действия не сопровождались различимыми звуками, но я представляла себе скрипы и стоны, нарастающие по мере того, как наши усилия делали штабель все менее устойчивым. Верхняя бочка теперь раскачивалась сильнее, чем средняя, потому что сверху ее ничего не утяжеляло, и мне все время казалось, что она вот-вот свалится нам на голову.

Безукоризненно выбрав момент, Фура шагнула в сторону от качающегося штабеля. Бочка перевернулась и ударилась об пол ободком – получила вмятину, но не лопнула. Подпрыгнула еще раз, на половину высоты, с которой упала, и откатилась от остальных бочек и от нас.

– Следующая! – Не дожидаясь, когда остановится бывшая верхняя бочка, Фура принялась снова раскачивать бывшую среднюю.

Что ж, при данных обстоятельствах – неплохая добыча. Нет никакой надежды за оставшееся время дотащить больше трех бочек до верхнего помещения.

– Вот, – сказала Прозор, поднеся локализатор к одной из бочек в штабеле. – Та самая. Рэк ее вскрыл, приварил перегородку – получился маленький отсек – и спрятал в нем передатчик. Умная штучка. Работает от миниатюрного теплового двигателя – просто подкачивается горючее, когда надо, совсем по чуть-чуть.

– Хитроумный старина Рэк. – Чувствуя одновременно гордость и печаль, я подумала, что с Фурой должно происходить нечто похожее.

Мы подвели итоги. У нас еще три с половиной часа до момента, когда придется покинуть шарльер. Но как быть с большим катящимся шаром? Он должен вернуться через четыре минуты, и у нас нет никакой надежды добраться до дальнего дверного проема раньше.

– Можно рвануть на старте, – сказала Фура. – Покатим бочки вверх по склону, одну за другой, а про шар пока забудем.

Даже помятая бочка катилась достаточно хорошо, но по склону ее пришлось толкать втроем, и нам бы не помешал еще один помощник. Впрочем, трое – максимальное количество людей, которые могли двигаться плечом к плечу, не мешая друг другу. Поэтому, пока Фура, Прозор и я пыхтели от натуги, Страмбли по нашему поручению отправилась на вершину склона, чтобы наблюдать за большим туннелем. Мы действовали осторожно, зная, что достаточно малейшей оплошки, и бочка покатится назад.

Эта шахта была короче первой, и за четыре минуты мы почти добрались до верха. Страмбли ждала нас, держась за дверной проем, то выглядывая в туннель, то пряча голову, как нервная курица.

– Вот он, – сказала она.

Гул нарастал. Мы положили бочку на ровный пол в верхней части шахты, и я разжала руки, лишь когда поняла, что это безопасно. Шар промчался мимо, грохот пробрал нас до костей. Я поспешила заглянуть в туннель и увидела огромный объект, который катился прочь. И пожалела об этом, когда луч фонаря высветил корявый рисунок на поверхности шара, напоминающий материки на глобусе. Я увидела его мельком, но отчетливее, чем в первый раз.

Узоры были отпечатками. Тем, что осталось от предметов, на которые шар наехал и раздавил, как световой росток Страмбли. Не просто раздавил, а вобрал в себя – их останки прилипали к нему, когда он прокатывался. И эти узоры не были бесформенными, как мне показалось вначале. На шаре отпечатались тела, руки, ноги и головы – чудовищно расплющенные, но безошибочно узнаваемые, стоило лишь понять, на что ты смотришь. Не все очертания принадлежали обезьянам.

Другие разумники, совсем не похожие на нас, оказались впечатанными в этот шар.

– Проз, ты говорила, что такие шары обычно застревают намертво в туннелях, – сказала я. – Кажется, теперь я понимаю.

– Правда, детка?

– Это потому, что они все растут, да? Каждый раз, когда накатываются на того, кто не успевает добраться до нужной двери.