Андрей Земляной - Один на миллион

Катерина звонко рассмеялась.

– Тогда ты просто обязан почитать мне стихи!

– Да я как-то со стихами не очень, – чуть смутился Алексей. – Но если настаиваешь…

– О! – Княжна уважительно глянула на Алексея. – Гумилев… А мне нравится вот это…

– Блок. Я помню. – Алексей чуть отпил из бокала. – Не думал, что кто-то это помнит.

– Но ведь ты-то помнишь? – возразила княжна.

– Мне мама читала. Она очень любила стихи, а это стихотворение особенно.

– А мне отец. – Катерина улыбнулась. – Эти строки стоят у него в рамке на столе… А с чем у тебя очень?

Алексей рассмеялся.

– Ты знаешь, так получилось, что моими учителями были моя мама, два профессиональных бойца и полубезумный математик. Причем каждый из них видел мое будущее под своим углом. Я, можно сказать, разочаровал всех, кроме учителя Хо и дяди Вити. Мама хотела, чтобы я стал пилотом, Дженсен – математиком, а я стал военным…

Тихо, словно кошка, подошла Багира.

– Екатерина Александровна…

– Да, я помню. – Катерина качнула головой. – Как быстро время пролетело. – Она вздохнула. – Алексей, мне надо убегать, но я приглашаю тебя на мой день рождения. Это не скоро. В январе. Но если ты не придешь, я сильно обижусь. – Она встала, подала руку, и Белый на мгновение прикоснулся губами к прохладной тонкой руке.

– Буду обязательно.

А уже утром Алексей сел на рейсовый до Земли.

Здание архива представляло собой невысокое, всего в три этажа строение, уходившее своим основанием глубоко под землю. В само здание Алексей вошел по карточке-«вездеходу» и теперь ждал, пока директор архива уточнит его полномочия. Наконец директор отодвинул коммуникатор и чуть насмешливо глянул на Белого.

– Что бы вы хотели посмотреть в нашем архиве?

– Для начала карту архива. – Белый спрятал карточку-допуск в карман. – Потом будет видно.

– Но если вы скажете, что ищете, нам будет гораздо проще помочь вам. – Директор смотрел на Белого, как доктор на пациента клиники умалишенных. – Архив – это не библиотека. Это завод для хранения данных. Даже наши сервера занимают площадь более ста квадратных метров. А уж то, что на бумажных носителях, вообще не поддается учету.

– Меня это не пугает, – улыбнулся Алексей.

– Что ж… – Директор пожал плечами. – Завтра я подготовлю вам пропуск, чтобы вы не нервировали охрану своей карточкой, и карту архива.

– Сегодня, если можно, – с нажимом произнес Белый.

– Да бог с вами. – Директор отодвинул ящик допотопного стола и пошуршал бумагами. – Если так невтерпеж…

Несмотря на четкие указания, Белый подбирался к заветной папке медленно. Все дело было в наружном наблюдении, которое Белый срисовал, как только сошел с челнока на землю. Было непонятно, кто за ним ходит. Свои или чужие. Поэтому пришлось скорректировать планы и удлинить дорогу к разгадке. Алексей раскрывал другие документы, что-то копировал и перерисовывал схемы, загружал свой криптопроцессор бессмысленными рядами цифр и тщательно записывал результат… Потом, в конце рабочего дня, поднимался наверх, в промозглую, дождливую московскую зиму и бродил по музеям и улицам города.

Срочно! Совершенно секретно! Парис – Грачу

В связи с опасностью проникновения и активации объекта «Эвенгард» приступить к разработке плана ликвидации. Разрешаю использовать все доступные вам силы и средства. Быть готовым осуществить план по получении сигнала «Переход».

Коридор для эвакуации по плану Дельта-9.

Где-то через пару недель он счел, что довольно хорошо поводил за нос наружку и перешел в 233-й раздел. Собственно говоря, весь раздел представлял собой материалы Министерства Государственной безопасности СССР за 1950–1953 годы. Нужная ему папка была точно такой же, как и все остальные. Материалы допроса лейтенанта госбезопасности Свирина Петра Георгиевича, 1930 года рождения. Тщательно просмотрев всю папку, Белый не нашел ничего, что могло бы его заинтересовать. Дело о тривиальной растрате казенных средств, выделенных на агентурную работу, не представляло никакой ценности в историческом смысле. Разве что для родственников самого Петра Георгиевича. Однако, пройдясь по документам еще раз, он обнаружил небольшую пожелтевшую фотографию довольно странного места. Темное помещение с кольцом на прямоугольном основании. В подписи к фотографии значилось, что данное помещение не что иное, как квартира, где подозреваемый в растрате лейтенант проводил свои пьянки. Комм, пересняв изображение, сделал электронную коррекцию, и на фото уже вполне отчетливо проступило и кольцо, и массивный постамент. Чем-чем, а уж квартирой это точно не могло быть. Осторожно отделив фотографию от бумаги, Алексей увидел лишь шесть колонок восьмизначных чисел, сгруппированных по пять строк. Он провел по цифрам лучом сканера и, убедившись в том, что все сохранено в памяти и закрыто его личным кодом, заштриховал специальным маркером фотографию и лист, к которому она была приклеена.