Наталья Антарес - Этернум

–И вы меня простите, сэр, – после череды душевных терзаний я заставила себя принести ригорцу извинения, и, быть может, это было чисто субъективным ощущением, но, по-моему, обстановка слегка разрядилась. Рэнд коротко кивнул, и у меня чуть отлегло от сердца, однако, когда через мгновение створки дверей турболифта бесшумно разъехались, и мы оказались на мостике, я снова впала в панику и рефлекторно зажмурилась. Постепенно до меня дошло, чего я так сильно испугалась, и мне пришлось мобилизовать всё свое мужество для того, чтобы опрометью не броситься обратно в кабину.

В моем восприятии мостик был чем-то вроде святая святых, а командный состав «Этернума» виделся мне практически небожителями. Капитан Майкрофт, его старший помощник коммандер Рэнд, глава Службы Безопасности коммандер Греймар, пилоты Тукс и Кирен, офицер связи лейтенант Ламу – каждым из них я восхищалась по-своему, и каждый из них заслуживал самого искреннего восхищения, а о нашем капитане и блестяще выполненных под его началом миссиях и вовсе ходили легенды. Но Майкрофт не «забронзовел», как это нередко бывало, и не превратился в недосягаемую фигуру – капитан всегда был открыт для общения и охотно шел на контакт с членами экипажа всех рангов, а благодаря его мудрости и опыту в команде царила здоровая атмосфера с минимумом конфликтов. Когда Адмирал Беггсор подписал мне направление на «Этернум», и я впервые очутилась на таком огромном звездолете, у меня ноги подкашивались от волнения, но знакомство с командой прошло, как по маслу – капитан Майкрофт побеседовал со мной у себя в каюте, очертил круг моих обязанностей на борту и затем официально представил экипажу. Основной костяк команды уже давно сложился, но мне и еще девятерым новичкам никто не чинил препон, а наоборот, капитан всячески стремился ускорить нашу адаптацию, и с его легкой руки мы все стали полноправными членами экипажа. Да, Майкрофт вряд ли помнил меня по имени, но я всегда знала, что двери его каюты открыты даже для такой незначительной пешки, и любой из моих сослуживцев неизменно чувствовал почти отеческую заботу капитана. И вот Стэн Майнкрофт тряпичной куклой распластался в капитанском кресле, связист Дайра Ламу безвольно уронила голову на пульт, а коммандер Греймар ничком лежал на блестящем полу.

ГЛАВА VI

Вместо лейтенанта Тукса, застигнутого аномалией в объятиях энсина Нарти, за штурвалом в эту ночь находилась пилот Кирен – импульсивная и своенравная, как все эргонцы, она вечно с кем-то спорила и пререкалась, бурно жестикулируя и не утруждая себя изящными выражениями, но все в команде знали, что на самом деле эта любительница крепкого словца и хорошей драки обладает добрейшей душой, а своим скандальным характером всецело обязана особенностям воспитания на родной планете. По степени брутальности с эргонцами могли сравниться разве таргоцианские наемники, но те предпочитали не тратить время на высокохудожественные оскорбления оппонента и молча наносили чудовищный по силе удар, а там, где эргонцы просто выпускали накопившийся пар, таргоциаты в большинстве случаев не оставляли противнику шансов на выживание. Нет, Кирен тоже могла так зарядить в ухо, что мало не покажется, и бывалые члены экипажа заговорщическим шепотом рассказывали мне, что на заре своей летной карьеры в Космофлоте эргонка являлась завсегдатаем гауптвахты, а процентное соотношение взысканий и поощрений и сейчас составляло примерно пятьдесят на пятьдесят, но во-первых, все эти разборки в большинстве своем не стоили выеденного яйца и разгорались по сути на пустом месте, а во-вторых, Кирен отличалась быстрой отходчивостью и легко шла на примирение. А еще она была великолепным пилотом и так непринужденно управляясь с гигантской махиной «Этернума», что невольно казалось, будто взаимодействие с кораблем происходит на подсознательном уровне, и когда Кирен садится за штурвал, между ней и звездолет автоматически возникает ментальный контакт. Тукс был не менее талантлив, но он брал скорее классом и мастерством, а у эргонки, как ни странно это прозвучит, присутствовал своей почерк, неповторимый стиль, особенно хорошо заметный в случае, если полет проходил в ручном режиме. Видеть Кирен в беспомощном, уязвимом состоянии было непривычно и жутко. Она полулежала в странной, неудобной позе, и пышная, вьющаяся мелким бесом грива ее разноцветных кудрей ярким пятном выделялась на фоне светлой обивки ложемента. Положение тела эргонки свидетельствовало о том, что она отчаянно пыталась дотянуться до штурвала, но не успела, и на ее скуластом лице с широкими густыми бровями и волевым, квадратным подбородком застыло по-детски обиженное выражение, в моем представлении упорно не вязавшееся с привычным образом несокрушимой девы-воительницы.