Владимир Ильин - Восхождение наемника

Сложный вопрос рано или поздно следовало задать. Но под дулами энергооружия как-то язык не поворачивался.

— Паника, эвакуация, преступные приказы, — равнодушно, как говорят о давно прошедшем, отозвался тот. — Но вам больше интересны лично мои преступления, верно? Кровавый инопланетный монстр, отстрел и принуждение несогласных к объединению разумов?

— Я не хотел…

— Да бросьте, — фыркнул старик. — В моей голове четыреста сотен человек, и они уж прекрасно могут представить ваши душевные порывы. Прошу заметить — мы сразу предложили вам деньги, потому что считаем, что это лучший аргумент в разговоре с наемным отрядом. Мы эффективны, как единый организм. Жаль, что вы не с нами.

— Не пришлось бы платить? — Подначил Мечев. — Какие счеты между правым и левым карманом…

— Деньги не имеют значения, — покачал тот головой, продолжая вести из коридора в коридор. — Дело в понимании.

Ылша неопределенно хмыкнул, с интересом изучая обстановку.

— У вас две руки, лейтенант. Представьте, что кто-то хочет жить без рук. Как бы вы отнеслись к этому чудаку?

— Мои руки — принадлежат мне.

— Как и мои, — хмыкнул тот и посмотрел на морщинистые ладони. — Говорю же, это надо чувствовать…

Стало заметно светлее и теплее. Потихоньку начали появляться люди — группы, совершающие пробежки, ремонтные звенья из двух-трех человек, копающиеся в проводах за фальшпанелями стен.

— Я не могу позволить себе болеть, — ученый повел рукой в сторону одной из спортивных групп. — Разминаюсь, стараюсь высыпаться, поддерживаю оптимальное состояние. Везде поддерживается температура в восемнадцать градусов, это лучше всего для здоровья и ума. Гравитация, как вы заметили, снижена. Так легче переносить и работать, хотя приходится дополнительно поддерживать мышечный тонус. Как вы видите, я заинтересован в жизни и здоровье каждой клетки моего организма… Наших организмов. Нам сейчас налево, — указал старик дорогу.

— Так что насчет трех сотен граждан?

— Большая часть погибла при панике и подавлении бунтов. Когда стало ясно, что нас не будут эвакуировать и оставляют в глубокой консервации, многим это не понравилось, вы понимаете. А после того, как стало ясно, что мышеловка захлопнулась окончательно, часть населения и вовсе потеряла человеческий облик. К счастью, их вовремя отстрелили… На несколько месяцев ситуация стабилизировалась. Новый кризис произошел после попытки одного из руководителей наладить связь с САР и продать проект за освобождение и преференции. У руководителя были сторонники, они попытались захватить ИскИн и блокировать уровни программно. Не получилось. На базе вновь началась резня. Как вы понимаете, это не добавило ей целостности, часть тех событий мы не можем починить еще с тех пор.

— А вывод кораблей из доков и их уничтожение?

— Глупое решение. Посчитали, что так ни у кого не возникнет повода к дальнейшим бунтам. Как-будто не хватало минного поля вокруг…

— Помогло?

— Куда там… Наоборот, начались тихие диверсии. Так мы лишились большей части оранжерей — заговорщики посчитали, что оставшись без еды, мы будем вынуждены обратиться к внешнему миру… Ничего у них не вышло, зато все мы стали на границу голодной смерти. Было очень страшно, лейтенант. Мы помним это каждый по-своему, но даже самым радикальным заговорщикам, которые сейчас во мне, было страшно. Затем кто-то то ли от ужаса, то ли по какой иной причине прикончил ИскИн. Кто-то из тех трехсот, поэтому я не знаю причины. Кто-то с допуском, при желании можно вычислить имя и время, но тогда, да и сейчас, это без толку. Просто случилось.

— И тогда вы?

— Да, верно. Тогда я и мои лаборанты нарушили технику безопасности. — старик остановился перед могучими шлюзовыми створками и вдавил явно кустарно сделанный переключатель на левой стороне стены возле него. — Мы вошли сюда.

С шумом хорошо смазанного механизма, заслонка откатилась в сторону.

Перед глазами Мечева оказался декоративный сад с высокой травой — ярко-зеленой, будто сияющей изнутри, украшенной красными и желтыми бутонами цветов…А в центре прекрасного разнотравья — невысокое фиолетовое деревце, тянущее ветви с робкой молодой листвой к ярким плафонам дневного света.

— Признаюсь, — хекнул старик смущенно, — мы рассчитывали тут все распахать и засеять картошкой… Сами понимаете, уже было не до науки… А потом…

— 'Приве-е-е-т…', - шелестом дремучего леса под ветром прозвучало у Мечева в голове.