Натали Крамм - Фарватер

– Ты знаешь зачем пришла? И что я попрошу?

– Да… Ой. Я совсем забыла… У меня с собой есть кусок хлеба, подойдет?

Руки тряслись в лихорадке, пока я вытряхивала из заплечной полотняной сумки ломоть вчерашнего хлеба. Он так восхитительно пах, что я сразу с тоской вспомнила о пропущенном завтраке. Желудок предательски заурчал, а Лоцман улыбнулся. Его лицо, словно высеченное в камне, внезапно потеплело. Возникло ощущение, будто ожила статуя. Наверно, у меня был очень глупый вид. Румянец зажег щеки огнем, я вытерла непрошенные слезы стыда и пробормотала:

– Простите. Возьмите, пожалуйста.

– Съешь сама, потом занесешь что-нибудь, – Лоцман безмятежно улыбался, щурясь от яркого солнца. Я присела в неуклюжем реверансе, вспомнив одну из книжек про древние балы, которые устраивали во времена королей и президентов. – Я слушаю тебя. Какой вопрос?

– Почему высыхает лес, мелеет река, и когда вернуться дожди?

– Три вопроса, но ответ один – бояться вам нечего. Природа скоро вернется на круги своя.

– Деды говорят, что будет Атака. Это так?

– Будет, но это моя забота, не твоя.

– А правда, что жара из-за близости солнца? Деды говорят, что земная твердь откололась от шара и летает в пространстве. Сейчас мы подлетели слишком близко…

– Нет, не правда, – поморщился Лоцман и махнул рукой, заставив черепаху поднять голову. Черепаха продолжила пережевывать полусухую траву огромным ртом. – Это природный цикл, скоро придут дожди.

– И это не связано с Атакой?..

– Нет.

– И… При моем рождении ты сказал, что не видишь мою судьбу. Я скоро умру?

– Сколько у тебя вопросов, – зрачки Лоцмана расширились, поглотив синеву. Как у кота, который увидел добычу и вышел на охоту. Вот-вот пушистый комок прыгнет и ощериться острыми когтями.

Я непроизвольно отступила и прошептала:

– Деды говорят…

– Меньше их слушай. Твои книги скажут тебе больше, – тихий медовый голос иссяк, уступив место утробному рыку. Внезапные перемены в Лоцмане пугали. На миг показалось, будто он повзрослел или даже… постарел. – Уходи, сейчас будет Атака.

Раскат грома среди ясного неба напугал больше, чем запах грозы. Я помню, в какой-то из книг писали, будто это обычный воздух превращается в другую форму. Хотя деды учат, что гроза – это гнев божий. Хотя что там Лоцман говорил про дедов?

Мысли крутились в голове мелкими блошками. Страх гнал прочь, а здравый смысл подсказывал спрятаться. Лоцман отвернулся в сторону руин церкви. Черепаха меланхолично втянула лапы и голову. Я последовала ее подсказке и свернулась за огромным панцирем в клубочек. В тот же миг над руинами что-то сверкнуло, ослепив закрытые от ужаса глаза. Волна энергии прокатилась по берегу леса. Воздух трескался, а сквозь трещины пошел свист.

Я не помню, сколько пролежала, скрывшись за черепахой на том берегу. Перепонки были уже готовы лопнуть от свиста и грохота, когда внезапно воцарилась тишина. Я осторожно выглянула. Обычно в момент атаки мы сидим в подвале, а на помощь бегут деды, но ни одного из старейшин не было видно. Только у руин сидел бородатый мужик и тряс косматой головой. Он оглянулся на шорох и увидел меня. Прострел навылет черными от расширенного зрачка глазами пригвоздил к месту. В голове промелькнула мысль, а вот и мой конец пришел. Как вдруг одним махом повзрослевший Лоцман встал и побежал ко мне. Его гулкий голос не терпел возражения:

– Помогай! Твои деды опять струсили! Мне нужно прорваться на ту сторону. Иди сюда! Мил-ла!

Слова подхватил ветер. Я только сегодня услышала нежный перелив колокольчика, скрытый в простых звуках. «Мил-ла!» Так первый раз прозвучало мое истинное имя.

– Держи провод! Только крепко держи! Фарватер нельзя отпускать, поняла? – в мои липкие ладошки сунули витой разноцветный шнур. Он резал руки острыми гранями. Крик ввинчивался в уши: держать и не отпускать!

Вспышка. Лоцман схватил какой квадратный плотный ящик черного цвета и прыгнул. Земля и небо поменялись местами, проглотив его фигуру. Остался только шнур. Он разматывался, словно падал куда-то в пустоту, но я уже ничего не видела.

Вдруг шнур дернулся и остановился. Так бывает, когда бросаешь ведро в колодец. Оно звонко приземляется на воду, а веревка замирает на месте. На всякий случай я обернула шнур и завязала на запястье хитрым узлом, как научил старший брат.

Воцарилась тишина. Я села на корягу и рассматривала то место перед руинами, где пропал Лоцман. Черепаха вытянулась из панциря и продолжила обедать. Вернулись щенки. Белый задирал рыжего и пытался в шутку откусить ему хвост. Рыжий сопротивлялся и потешно семенил лапками. Я засмотрелась на милых щенков, как внезапно натянулся шнур. От напора на запястье срезало кожу. Теплая струйка крови потекла на траву. Я перехватила шнур обоими руками. Неведомая сила потащила туда, где исчез Лоцман. Я упиралась ногами, схватилась за корягу, но меня утягивало. Кто-то на той стороне пытался отнять шнур.