Ив Алекс: Семь шагов в никуда

Старик, молча оглядевшись, не спеша вытащил нож из-за пояса и, сделав шаг вперед, вскинул вверх левую руку. Все вокруг замерло…

Поляна, за мгновенье до этого, утопавшая в веселой разноголосице голосов и напоминавшая собой, зажатый в тисках гигантского леса небольшой муравейник, застыла, не в силах отвести сотен встревоженных глаз с ладони старика. Резко оборвался беспечный смех малышни, вмиг забывшей о своих играх, нахмурившись, обернулся пожилой старейшина, за мгновенье до этого что-то энергично втолковывающий небольшой группке подростков, смолк, не допев, заезжий сказитель, уронив на землю жалобно тренькнувший инструмент. Даже неугомонные кхолты прекратили свое веселое щебетание, словно почувствовав витающее в воздухе напряжение и, свесившись с веток, с любопытством смотрели на замершую толпу.

Старик не спешил. Обычай не одобрял спешки. Его взгляд медленно скользил по помрачневшим лицам соплеменников: замирал на мгновение, двигался дальше, вновь замирал, заставляя болезненно напрячься очередного обозреваемого и наконец окончательно остановился на Зоуне. Выбор был сделан…

Молодой роланин затрепетал не в силах поверить в неизбежное. ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Я НЕ ГОТОВ!! ПОЧЕМУ ИМЕННО Я!!! Он в смятении огляделся вокруг, безумно надеясь непонятно на что, но увидел лишь стыдливо опущенные головы друзей, старательно прятавших охватившее их облегчение. Выбор был сделан…

Кто-то негромко затянул «песнь прощания». Сородичи, образовав к этому моменту небольшой полукруг, центром которого являлись старик и Зоун, подхватили печальный мотив, слегка покачиваясь в такт песне. Сказитель, чуть помедлив, поднял дрожащими руками оброненный на землю кворан, и в нестройный хор голосов чуть слышно вплелась грустная мелодия древних. Ритуал начался…

Старик, крепко сжимая вспотевшими пальцами рукоять ножа, терпеливо ждал, не сводя тяжелого взгляда с Зоуна и еле заметно шевеля губами: то ли тоже шепча слова незатейливой песни, то ли обращаясь к давно ушедшим предкам, прося принять к себе еще одного сородича. Песнь, между тем, крепчала, набирая силу и становясь все громче и настойчивее, постепенно вовлекая в ритуал всех обитателей становища. Толпа уплотнилась, превратившись в монолитную стену, начавшую чуть заметно сжиматься, словно подталкивая Зоуна навстречу к старику. Отчаянным усилием воли молодой охотник подавил охватившее его смятение, устыдившись минутной слабости. Обычай не поощрял спешки, но и не допускал слишком долгого промедления.

— Я готов. — Прохрипел сквозь сжатые губы Зоун и взглянул старику прямо в глаза.

В следующее мгновение, старик, сделал семь шагов навстречу Зоуну, ровно семь, как того и требовал ритуал. Пальцы сжимавшие нож расжались, позволяя ему нырнуть в густой коричневый мох. Следом, под горестный вздох окружающих, соскользнул расстегнутый пояс. Молча наступив на него ногой, старик гордо выпрямился и поднял вверх уже обе руки, обнажая для удара грудь. Толпа простонала, оплакивая предстоящую утрату и тут же стихла в напряженном ожидании. Сказитель, прижав кворан к груди, что-то беззвучно шептал, глотая набегающие слезы. Напряжение достигло своего апогея.

Зоун нетвердой походкой подошел к старику, покачнулся, удержался на ногах, что-то неразборчиво прохрипел и судорожно выхватив нож, с силой ударил старика в грудь. Тот дернулся, обмяк и сломанной куклой рухнул на землю. Ритуал был завершен…

Ни на кого больше не глядя, Зоун повернулся и медленно побрел в сторону видневшегося невдалеке леса. Толпа молча пропустила его…

— Нужно на что-то решатся капитан. — Костя отвернулся от огромного экрана, занимавшего собой добрую половину стены в кают-компании и вопросительно посмотрел на капитана. — Мы уже почти три месяца тут болтаемся и до сих пор шагу на планету ступить боимся.

— Скорей всего и не ступим. — Андерсон поморщился как от зубной боли и со стуком опустил, на многострадальную панель управления, чашку дымящегося кофе.

— Почему Свен? — Костя вскочил с кресла и нервно взъерошив волосы, прошелся по каюте. — Мы столько мечтали о контакте, уже отчаялись и теперь… когда вот они — братья по разуму, трусливо бежать?

Андерсон тяжело вздохнул. Во многом он был согласен со вторым пилотом. С тех пор как человечество вырвалось за пределы солнечной системы и приступило к изучению галактических просторов прошло более трехсот лет.