Андрей Ершов - Спасение Нового года

Потом всей семьей играли в настольную игру, сидя на полу в гостиной под наряженной старинными игрушками елкой. Играли так увлеченно, что не заметили, как стемнело.

– Деда, а пойдем на звезды посмотрим! Ну пожалуйста, – умолял Никита.

– А что, давай! На небе сейчас ни облачка, можно и посмотреть, – Олег Михайлович в семье Орловых больше остальных знал о космосе.

– Да уж, завтра Новый год и, кажется, придется его встречать без снега, – выйдя следом за сыном во двор и глядя в небо, папа выдохнул клуб пара.

– Будет снег, будет. За это не переживай.

– Откуда такая уверенность? – удивился папа.

– Просто знаю, и все, – дедушка поправил протез руки и подмигнул внуку.

Через десять минут раскрасневшийся от холода Никита вбежал в гостиную и бросился торопливо пересказывать маме только что услышанные «космические факты» от деда. Надежда Владимировна посадила сына к себе на колени и внимательно слушала. В глазах мальчика отражались разноцветные огоньки елочных гирлянд.

– А ведь и правда, для праздника только снега не хватает, – перебила Никиту мама.

– И подарков!

– Я думаю, дедушка Мороз наколдует нам и того, и того.

– Не наколдует, а привезет, – из прихожей поправил невестку дед.

Пришло время ложиться спать. Родители ушли в свою комнату, в которой раньше жил папа, когда был маленький. Надев пижамы, дети забежали в маленькую комнату, чмокнули маму и папу и тут же унеслись в детскую, где их уже ждал дедушка. Сегодня он укладывал ребят.

– Левка, чем быстрее уснешь, тем быстрее наступит Новый год! Завтра с утра проснетесь, глядишь, дедушка Мороз какие-нибудь подарки под елочку положит.

– Ура, подарки!

– Это, конечно, будут не самые главные подарки, главные будут ждать у вас дома, но тоже, знаете ли, не хухры-мухры!

– Деда, а что такое хухты-муфты?

– Хухра-мухра – это то, что остается, когда подарки делают на фабрике имени деда Мороза. Винтики, деревяшечки, кнопочки всякие лишние.

– Ух ты! А где такая фабрика? – заинтересовался Никита.

– Ну как где, на Марсе, конечно!

– Деда, не выду-умывай, – зевая, заставил улыбаться дедушку Лев.

– Ладно, братцы, давайте на боковую, а я посторожу, чтоб серый волчок не пришел кусать вас за бочок. Спокойной ночи, – сказал Олег Михайлович и вышел из детской.

Лев заснул очень быстро, только стиснутый в его объятьях плюшевый заяц таращился в потолок. Никита же еще лежал с открытыми глазами и представлял, как будет завтра разворачивать подарки. Он уже почти провалился в сон, как вдруг услышал из комнаты деда приглушенный разговор. С кем он мог разговаривать в такое позднее время? Никита тихонько встал и на цыпочках выглянул в коридор. Голос деда становился все громче. Из динамика его кнопочного телефона из-за стены доносился встревоженный низкий, и очень знакомый голос. Никита не мог разобрать, что именно дедушке говорили, но что тот отвечал в трубку, было слышно отчетливо.

«Что значит – не прилетите?! Этого быть не может!» – первое, что разобрал Никита. В ответ что-то бубнил голос из трубки, Олег Михайлович напряженно слушал. Через стену напряжение передалось и его внуку. «Но это почти на сутки раньше! Хм… Сейчас, подождите, я должен проверить аппаратуру». После этой фразы деда Никита вмиг оказался в своей кровати. Скрипнула дверь – это дед вышел из своей комнаты. Мальчик резко перевернулся на другой бок к стене. Через секунду дедушка, прижимая ладонью динамик телефона, заглянул в детскую. Тишина. Заглянул в комнату родителей – те спали как убитые.

Дед спустился на первый этаж, послышался щелчок открывающегося замка. Никита знал, что дверь в подвал в этом доме всегда заперта и спускаться туда дед не разрешает никому, даже папе. Тогда мальчик вышел в коридор и, услышав на лестнице шаги, убедился, что верно оценил обстановку. Папа всегда хвалил Никиту за аналитические способности (кажется, так это называется).

Дед возился в подвале, чем-то громыхал и не мог слышать ни скрип петель редко открывающейся двери, ни шаги босых шестилетних ног. Он явно был чем-то очень взволнован. Никита спустился вниз, присел на корточки на первой ступеньке лестницы и украдкой начал подглядывать, как старик копошится над большими кастрюлями, стоящими на старой газовой плите. Были зажжены все четыре конфорки; по трубам, соединяющим кастрюли, текло что-то желто-зеленое и при этом булькало. Так прошло несколько минут, когда Никита вздрогнул от неожиданного вопроса: