Елена Янова - Доказательство Канта

– А вы обратите внимание на красоту этого мира. Роза – царица среди земных цветов, а вот здешнюю монаршую особу пока никто не видел. Может, вы нам ее и найдете?

Дама слегка покраснела от смущения, осторожно вынула руку и пообещала:

– Я попробую, спасибо.

Теперь я ощущал идущие от нее флюиды понимания, стыда и надежды на то, что все обойдется малой кровью. Она благодарно улыбнулась нам, и ушла в дом.

– Мы закончили, – рядом материализовалась Макс, подошедшая почти бесшумно. – Сейчас специалистов вызовем, и можно ехать.

Встав с колена, я поймал на себе взгляд племянника.

– Эйнар, – обратился я к молчаливой статуе физика. – Думаю, большую часть штрафов вам не придется оплачивать, проведем списание под грант испытаний безопасности купола. Дихлофос, кто бы мог подумать, – я изумленно покачал головой. – Но вы, пожалуйста, следите за порядком в своем доме.

– Конечно, – серьезно и ответственно сказал физик. И, помолчав, добавил: – Теперь я точно знаю, что иногда легенды оказываются правдой.

– Вы о чем? – недоуменно переспросил я, но Эйнар лишь хитро улыбнулся и, протянув крупную сильную руку, еще раз сжал мою ладонь.

– Спасибо, Честер. Пойду поговорю с ней, – развернулся и ушел.

– Макс? – я, оставшись в недоумении, развернулся к помощнице. – Он это о чем?

– Думаю, он это про слухи про тебя и про нас в общем, – хихикнула Макс. – Не смотри на меня так, я сплетни не собираю, но мне тоже интересно. Поспрашиваю.

Мы вернулись в офис, и в наше небольшое трехэтажное здание я не просто вбежал – влетел едва ли не на крылышках, мигом взобравшись на третий этаж, и с порога завернул под удивленными взглядами коллег не к себе, а в святая святых – обитель белых халатов под руководством нашего штатного гения.

Тайвин всегда аккуратен и собран, никаких засаленных халатов и шальных глаз, растрепанной головы и сумбурной речи. Словом, гений нашей конторы под киношные стереотипы, прямо скажем, совсем не подходит. Разве только иногда увлекается до маниакальных огоньков в глазах, но так бывает нечасто. Чаще в его репертуаре деловые костюмы с идеально отглаженными рубашками и стрелками на брюках, поверх костюма – сияющий белизной медицинский халат. Носит ученый узкие очки с прямоугольной тонкой оправой, правильно сочетающейся с тонкими чертами лица, длинные каштановые волосы забраны в хвост, чисто выбрит, и сам он – воплощение стерильности. Если бы я умел рисовать, и меня попросили изобразить человеческую ипостась скальпеля – я бы Тайвина и запечатлел.

Но один пунктик у ученого есть – если он видит непрофессионализм, пыль, небрежность в работе, он немедленно бледнеет (от возмущения краснеют только скулы), и начинает громко отчитывать нерадивый персонал, не стесняясь в выражениях. Клянусь, первое время я даже записывал! Только он, зараза очкастая, заметил, и с тех пор исключительно вежлив, а жалко, такие перлы пропали.

Распахнув дверь в лабораторию, я поприветствовал научный состав Корпуса первопроходцев и вломился к Тайвину в кабинет. Тот, чрезвычайно чем-то занятый, не поднимая головы от микросхемы, над которой он сосредоточенно колдовал с микроплазменным паяльником, раздраженно посоветовал:

– Дверь прикройте, желательно с той стороны.

Я не стал обижаться и радостно сообщил:

– Тайвин! У меня к вам дело на миллион!

– А, это вы… на миллион чего?

– А какой валютный год сейчас?

– Вроде был долларовый… – ученый пребывал в некоторой растерянности.

Валютные года на Земле распределились между десяткой крупнейших мегалополисов, и их смена базировалась на мне непонятных экономических механизмах, поэтому четкой регламентации, когда одна валюта сменит другую, не существовало, и в колониях регулярно путались и принимали любой вид электронных платежей с незначительными колебаниями в курсе конвертации.

– Значит, на миллион баксов! – я был весел и жизнерадостен, чем, очевидно, Тайвина невероятно раздражал. Но сделать ни он, ни я с моим лучезарным настроением ничего не могли, поэтому я милостиво спускал колкости с его стороны на тормозах, а он особо не усердствовал. – Короче. Что вы знаете про дихлофос?

– Дихлофос? – ученый удивился настолько, что соизволил на меня посмотреть. – Инсектицид такой… фосфорорганический, кажется. Его давно уже не используют. А что?

– А то, – внутренне предвкушая реакцию, оповестил я, – что дихлофос на ура справился с вашим нанопротекторным куполом.