Арина Тимофеева - Экспедиция

– Открываю доступ к тахионной энергии, – сообщила свои действия находящимся на борту МКС-2. – Троцкий, двигатели на полную! Удачи нам!

Меня резко дернуло назад. Все тело наполнилось такой тяжестью, что на какое-то мгновенье мне показалось, что у меня отваливаются ноги, руки, голова. Все, окружавшее нас, завертелось, как волчок, из-за чего мне пришлось буквально заставлять себя не закрывать глаза, а следить за приборами на панели, чтобы в нужный момент повернуть тумблер на место и затормозить. Секунды казались мне вечностью. Да, я не ожидала, что будет так трудно оставаться на грани сознания. Цифры различных показателей этого маленького корабля скакали передо мной, словно дразня и смеясь, что я не могу их прочитать. Понемногу меня охватывала паника, от того, что я просто не знала, что делать. А когда мой взгляд упал на данные по гравитационным показателям, то я вовсе в ужасе застыла. Такого скачка напряженности гравитационного поля, я никогда не видела. «Все, как и предсказывали астрофизики», – пронеслось у меня в голове. Теперь нужно неотрывно следить за данными счетчика, чтобы выйти из бреши на другой стороне в нужной точке. Я вспомнила, что говорили мне ученые с Земли:

– На основании наших расчетов, вы пробудете в созданной вами бреши ровно 5 секунд. На 3,5 секунде детектор гравитационных волн засечет почти незаметное уменьшение гравитации, именно в этот момент Вам, Венера Александровна, придется отключить поток тахионной энергии. Сам корабль начнет торможение, но по инерции должен точно прибыть в просчитанные нами координаты. От Вас после поворота тумблера ничего не зависит, дайте кораблю самому завершить движение. И как только Вы попадете по другую сторону зеркала, то вы должны обязательно принять управление «Воробьем» и остановить его, потому что мы не знаем, чего достигли люди на Глории. Другими словами вы можете элементарно столкнуться с какой-нибудь станцией на другой стороне.

С начала нашего скоростного движения прошло 3,15 секунды.

Я неустанно следила за секундомером.

3,35 секунды.

Я сжала челюсть, потому что нас начало трясти.

3,5 секунды.

Число на детекторе качнулось в меньшую сторону. Я резко повернула рычаг в сторону выключения подачи энергии. И в этот момент меня и Максима дернуло так, что мы резко ударились головами в шлемах о кресло. Это было ужасно. Но, мне показалось, что что-то изменилось. Или это уже сознание сыграло со мной такую злую шутку? Я не знала. Только лишь ждала, когда все это закончится. Неожиданно нас ослепила такая яркая вспышка, что я вскрикнула и закрыла глаза.

Все стихло. Чувствовалось, что меня оглушили. До моих ушей не долетало ни звука. Мысль о том, что нужно остановить «Воробья», пробудила мой мозг от шока и потрясения.

– Принимаю управление, – проговорила я в микрофон, сообщая об этом Троцкому. Он в ответ лишь тихо произнес: «Хорошо».

Кое-как мои глаза привыкли к темноте космоса. Другой стороны космоса. Пока я осуществляла торможение «Celeritas», Максим Васильевич проводил диагностику всех систем. Мы не разговаривали, так сильно устали. Конечно, нас готовили к перегрузкам, к тому, что мы не сможем даже поспать и восстановить силы в зеркальной вселенной, но мы – все-таки люди, которым не чужды страх, усталость, волнение, поэтому, чтобы не расслабиться и не забыться на орбите Глории, Максим и я принялись рассматривать планету-двойник.

Во-первых, мне сразу бросилось в глаза, что пространство вокруг тела чистое, без намека на пребывание человека в космосе. Нам еще на Земле рассказывали: зеркальная вселенная – отчасти отражение нашей вселенной, но путь, по которому пойдет развитие человечества, может отличаться от земного. И вот сейчас передо мной планета, очень похожая на родную: вроде бы наблюдается атмосфера, такая прозрачная, так сильно непохожая на нашу, отравленную газами, веществами, присутствует то же расположение материков, есть Луна – или Противолуна, если уж выражаться терминами, но совершенно нет космических станций или хотя бы спутников.

Во-вторых, из-за того, что мы зафиксировались на неосвещенной стороне планеты, то я могла наблюдать только темные куски суши и еще темней участки океанов и морей.

– Что же это такое? – озвучил вслух мои мысли тоже пораженный видом Троцкий.

– Я не знаю, видимо люди здесь идут не по тому пути, как развивались мы. Если они вообще существовали на Глории.

На самом деле, мне стало страшно. Нет, не из-за того, что мы тут одни, хотя, конечно, это немного меня волновало. А из-за необъяснимости всего. Безусловно наши ученые-астрофизики, биологи и остальные сойдут с ума, думая только о различных экспериментах и о возможной колонизации Противоземли. Но смогут ли они прочувствовать все бушующие внутри нас эмоции? Страх, отчаяние, грусть? Увиденная другая Земля еще надолго останется у нас в памяти, и вряд ли мы сможем когда-нибудь забыть о ней.