Наташа Евлюшина - Плутон [litres самиздат]

–Значит, – Лу́на откладывает планшет и берет бумажный стаканчик, – вам нужно согласовать свои действия, чтобы корабль все-таки взлетел.

Она делает глоток кофе и ставит бумажный стаканчик обратно на стол. А я не понимаю, почему от него до сих пор идет пар.

***

—Что ты о ней думаешь? – спрашивает Лу́на, когда я захожу в кабинет и протягиваю плитку шоколада в качестве взятки.

Не знаю, в чем именно я накосячил, но чувствую, что сейчас меня за что-то точно отчитают.

–Я не ем шоколад, – говорит Лу́на и отодвигает плитку от себя.

–Надо же, – говорю, – я тоже.

А про себя думаю: мы так похожи.

–Так что ты о ней думаешь? – повторяет свой вопрос Лу́на.

–Ну, она думает, что она человек, – говорю я и сажусь в кресло напротив.

–Я не хочу знать, что она думает о себе. Пока. Я хочу знать, что ты думаешь о ней.

Я все еще думаю, что это какой-то бред. И Венера, моя подруга, просто подыгрывает в нелепом спектакле.

–Робот рассказывает мне про свою мечту, – я делаю паузу. – Все это глупо, смешно и нелепо, – пауза. – А если коротко, то – нереально.

Лу́на облокачивается на спинку своего кресла и с интересом смотрит на меня.

–Тебе не понравилась ее мечта?

–Да нет, – пауза. – Не то чтобы, – пауза. – Просто, – пауза. – Ну как робот может мечтать? Как? Это вы запрограммировали ее – мечтать какую-то мечту. А она думает, что это она такая особенная, что сама додумалась до такого. Правительству, правда, нужен туризм на Плутоне? Вы что под таким предлогом хотите освободить Землю от неугодного населения? Хитро.

–Ты прав, – говорит Лу́на, – роботов программируют, – пауза. – Но человека программируют тоже. Думаешь, твои мысли – это только твои мысли? Нет, мы все запрограммированы. Природой, воспитанием, образованием, обществом, друзьями. Но это не значит, что мы должны следовать чужой инструкции, – пауза. – Человек сам может все изменить и переписать свою программу. И, да, даже у робота есть своя особая мечта. И она осуществится, как только робот осознает, кто он есть.

–Допустим, – соглашаюсь я, но все еще не понимаю главного. – Как же понять: это мечта самого робота или человек запрограммировал его мечтать о чем-то конкретном?

–Плутон, ты так ничего и не понял, – Лу́на делает паузу. – Мечту невозможно вложить ни в робота, ни в человека, – пауза. – Она живая. И не ты выбираешь свою мечту, а мечта выбирает тебя. Она приходит именно к тебе, потому что верит, что только ты можешь помочь ей реализоваться. Понимаешь? – пауза. – Твоя мечта верит в тебя больше, чем ты сам. И не важно, робот ты или человек. Важно лишь то, знаешь ли ты, кто ты есть на самом деле. А не кем пытаешься казаться.

–Но как? Как робот может развиваться, не реагируя на установленную программу?

–А человек? Как человек плюет на воспитание, общественные стереотипы и выбирает для себя другую жизнь? Ведь он тоже запрограммирован на что-то, запрограммирован стать кем-то. Маленьким девочкам с детства накручивают идею, что они обязательно должны выйти замуж, а мальчикам талдычат про успех в карьере. Должны ли все девочки и мальчики следовать этим программам? Ну нет же! Путь – это всегда выбор. Роботы тоже имеют право на свое мнение, и мы должны это уважать.

–Венера так сильно верит в свою мечту. Верит в свою человечность. Когда узнает, что она – робот, будет в бешенстве, пожалуй. Я был бы в бешенстве.

–Пару дней назад ты видел в Венере человека и считал ее своим лучшим другом. Сейчас ты знаешь, кто она есть. При этом сама Венера не стала ни хуже, ни лучше. Так почему же твое отношение к ней изменилось? Почему ты думаешь, что быть роботом плохо? Две руки, две ноги. Они такие же. Просто рождаются иначе.

Я не знаю. Разницы, может, и нет. Но внутри меня все меняется, когда я вижу маркировку на мочке уха. Считайте, что это просто зависть. Да, черт возьми, я завидую роботам! Ведь они живут именно так, как я хочу. И чья теперь жизнь настоящая, а чья – искусственная?

***

—Это тебе, – говорю я и протягиваю Венере плитку шоколада, которая изначально предназначалась Лу́не.

Прежде чем заговорить, я несколько минут наблюдаю за ней. Венера нажимает на рычаги и кнопки, снимает показатели компьютера, а затем делает пометки на своем планшете. Здесь, в кабине пилотов, нам предстоит провести много-много лет вместе. А что, если она не осознает, кто она есть?

–Спасибо, но я не ем шоколад, – отвечает Венера.

Самое время подумать: мы так похожи. Но я всячески гоню от себя эту мысль. На этой станции вообще кто-нибудь ест шоколад?