Марисса Майер - Кто на свете всех прекрасней? [litres]

Бредя по дворцу, Левана никого не встретила. Даже слуги спали в столь поздний час. Она не знала, куда идет, пока через несколько минут не остановилась перед комнатой, где почти восемь лет назад была спальня сестры в период ее недолгого правления. Левана могла занять эти покои – они были просторнее и роскошнее тех, в которых она жила, – но ей нравились скромные комнаты, которые она делила с Эвретом и Зимой. Ей нравилось думать, что она королева, которая нуждается не в богатстве и роскоши, а лишь в любви окружавшей ее семьи.

Левана подумала, не потешались ли над ней придворные все это время. Может быть, она была единственной, кто не понимал, насколько фальшивым был ее брак, ее семья ?

Оставив стражников в коридоре, Левана толкнула дверь в спальню сестры. Поначалу ей показалось, что комната пуста. Служанки знали, что она никогда сюда не заходит, и могли взять себе все, что приглянется.

Но, войдя в спальню и включив свет, Левана увидела, что комната не изменилась. Здесь даже сохранился слабый аромат духов сестры. Она словно оказалась в музее. Расческа на столике у кровати. Тщательно заправленная постель. Здесь даже была детская кроватка с занавесками из светлого бархата с изысканно вышитой короной. В ней спала Селена… Об этом Левана не знала. Она думала, что весь первый год ребенок оставался с кормилицей или няней, а не в покоях матери.

Глядя на прекрасную крошечную кроватку, такую милую и невинную, Левана подумала, что, возможно, должна что-то почувствовать. Угрызения совести. Чувство вины. Ужас от того, что она совершила много лет назад.

Но ничего не чувствовала. Она слышала только стук своего сердца.

Оглядевшись, Левана заметила то, за чем пришла. Зеркало ее сестры.

Оно стояло в дальнем углу, утопая в тени. Зеркало было выше Леваны, серебро, обрамлявшее его, почернело от времени. Наверху металлические завитки были увенчаны большой короной. По бокам переплетались серебряные цветы и ветки с шипами. Они словно вырастали из зеркала, и казалось, когда-нибудь поглотят его полностью.

Последний раз Левана стояла перед зеркалом, когда ей было шесть лет. Тогда Чэннери заставила ее войти в камин – сначала поднести ладонь, затем руку, затем всю левую сторону лица. Она была безжалостна. Ей даже не пришлось самой прикасаться к младшей сестре. Оказавшись в ее мысленных тисках, Левана не могла протестовать, бежать, спрятаться от огня.

Лишь когда служанки услышали крики и вбежали в детскую, Чэннери отпустила ее. Она сказала всем, что пыталась спасти сестру. Свою глупую любопытную сестренку.

Уродливую, безобразную сестренку.

Зеркало принадлежало их матери, и Левана смутно помнила, как королева Джаннали наряжалась перед ним перед балом. Лишь изредка она соглашалась терпеть присутствие детей. Левана хорошо помнила ее чары. Мертвенно-бледную кожу, платиновые волосы и пронзительные фиолетовые глаза, затмевавшие все остальное. Но в зеркале отражался ее настоящий облик. И Джаннали была очень похожа на Чэннери – загорелая кожа, блестящие каштановые волосы. Их мать была красивой. Возможно, даже более красивой, чем ее чары, но не такой эффектной. Не такой величественной.

Левана помнила, как в раннем детстве ей снились кошмары о том, что у матери, у все придворных, вообще у всех окружающих было два лица.

Чэннери забрала себе зеркало почти сразу после убийства родителей, с тех пор Левана его не видела. Это ее не расстраивало. Она ненавидела зеркала. Ненавидела их отражения, их правду. Ненавидела, что она одна ненавидит их так сильно, хотя все скрываются под такими же фальшивыми чарами, что и она.

Левана собралась с силами и подошла к огромной конструкции. Она увидела свое отражение в прозрачной белой ткани и с удивлением поняла, что не похожа на призрака. Скорее она выглядела как невеста из второй эпохи. Эта вуаль могла скрывать бесконечное счастье. Безграничную радость. Сбывшиеся мечты.

Взявшись за края ткани, Левана подняла ее.

Поморщилась и вздрогнула, увидев себя в зеркале. Лишь через несколько секунд она осмелилась снова посмотреть на себя, и даже тогда слегка отвернулась, чтобы быстро отойти в сторону, если видеть свое отражение будет слишком мучительно.

Все оказалось хуже, чем она помнила, но Левана потратила много лет, запрещая себе вспоминать.

Левый глаз закрылся навсегда, покрытая рубцами кожа на этой стороне лица состояла из бугров и борозд. После того случая половину лица парализовало, и во многих местах на голове волосы так снова и не выросли. Шрамы спускались на шею и плечо, половину груди и дальше.