Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

Обстоятельная ложь, для правдоподобия напичканная подробностями, ложь без малейшего намека на то, что это ложь, намека, который напомнил бы рассеянному читателю, что речь идет о вымысле («О фантастике», – пронеслось в голове). Какая развращенность! И его собственные мечты, и надежды человечества – все пошло коту под хвост. Столько труда, столько поисков, столько надежд – и только для того, чтобы добраться до простой истины: предки, те самые, которыми они так восхищались, которым прощали разорение планеты, – всего лишь жалкие лгуны! Вероятно, правительство, или правительства, раз уж книги выходили на нескольких языках, безжалостные и тиранические, заставляли печатать эти лживые хроники, чтобы отвлечь подданных, влачивших жизнь в рабстве, от их бед. Должно быть, даже устраивались инсценировки запуска космических кораблей – под ликование обманутой толпы! У Яна пошел мороз по коже при мысли о том, какое впечатление это открытие произведет на других. Нет, нельзя допустить, чтобы все стало известно, надо скрыть правду, солгать. Солгать? Но ведь все зло идет от лжи. Выхода не было…

Быстро опускалась ночь. На востоке уже мерцали звезды. Ян бросил на них полный отчаяния взгляд. Прощайте, утраченные братья – братья, которых никогда не было!

Завтра ему придется доложить печальную правду на Высшем совете планеты…

Ужин прошел в мрачном молчании, только долдонило, как обычно, радио. Никто его не слушал. Снаружи веяло холодом. Луна, до смешного близкая, бесполезно торчала в небе, заливая поляну желтым светом. Вдруг по радио прозвучала барабанная дробь, всегда предварявшая важные новости. Ван машинально добавил звук.

– Люди, сегодня великий день! До нас дошли две важнейшие новости. Во-первых, экспедиция профессора Яна Дюпона обнаружила при раскопках полное, находящееся в хорошем состоянии собрание галактических хроник…

В воздухе повисло молчание. Глава экспедиции обвел всех разгневанным взглядом. Стан опустил глаза и сдавленно произнес:

– Я решил, что нужно сообщить…

Ян устало махнул рукой. Радио между тем продолжало:

– Вторая новость, еще более важная, пришла из Гандии, из лаборатории профессора Тавернира…

Все так и застыли.

– Сегодня утром, в десять часов тридцать минут, двум ученикам профессора Тавернира, докторам Альваресу и Нильсону, удалось переместить металлический куб в гиперпространство, а затем вернуть его обратно. Братья, первый шаг по пути предков сделан!

Было уже поздно. Поляну озаряло яркое пламя костра.

Завернувшись в одеяла, четверо археологов смотрели в небо. В ночи, прозрачной как хрусталь, мерцали звезды, такие близкие, – казалось, до них можно дотянуться рукой. Ян вдруг подумал, что нужно быть снисходительнее к предкам. Быть может, его предположение о жестоких правительствах, обманывавших народ, неверно? Быть может, эти хроники на самом деле отражали мечту? Мечту человечества, которое постоянно находится в пути… Он уставился на огонь; такой же огонь освещал лесную поляну перед входом в пещеры, в те далекие времена, когда Земля была Вселенной, которую только предстояло завоевать. Ян задумчиво прошептал:

– В конечном счете так даже лучше. Первой империей будем мы!

Красная сигнальная лампочка замигала, погасла и снова зажглась. Вырванный из полусна, в который его погрузило монотонное наблюдение за экраном гиперрадара, Жан Мишо тряхнул головой, разгоняя легкий туман оцепенения. На флуоресцентном фоне, между небольшими пятнами, отражениями космической пыли, проявилась более четкая точка. Щелчком пальца Мишо опустил тумблер переговорного устройства:

– Контакт, капитан!

– Уже иду!

Спустя минуту в комнату связи вошел капитан Оливарес. Небольшого роста, черноволосый и смуглый, с худым и продолговатым лицом, перегороженным линией густых усов, которую никогда не удавалось стереть бритве, он являл собой разительный контраст с широкоплечим и статным (метр девяносто сантиметров) молодым энсином, под весом которого прогибался даже металлический стул.

– Как давно он у вас, этот контакт?

– Я сообщил вам сразу же, как увидел его, капитан. Сейчас мы на максимальном расстоянии от него.

– В ста миллионах километров! Еще есть время, если речь идет о чем-то ином, нежели астероид или комета. Телескоп тут ничем не поможет. Разумеется, ни малейшего представления о курсе этой штуковины у нас нет?