Алан Дин Фостер: Колодец

— Дело касается астероида, господин президент.

Уоррен Лайон Фрейзер — любящий муж и отец, известный филантроп, отпрыск богатого семейства иллинойсских коммерсантов, а в настоящий момент номинальный лидер Свободного Мира — бросил на говорящего отсутствующий взгляд. «Президентский взгляд», — тотчас же напомнил себе Эрл. Глава государства был чрезвычайно занят, мысли его витали вокруг назначенного на час дня заседания кабинета министров и последующего официального обеда в честь прибывшего с визитом испанского премьера.

Эрл, занимавший в администрации Белого дома пост главного советника по науке, прекрасно знал распорядок дня президента и вынужден был составить свой доклад в выражениях, достаточно сильных для того, чтобы пробиться сквозь пелену светско-дипломатического тумана, постоянно окутывающего главу государства. Речь его должна была быть краткой, конкретной и содержать минимум заумных научных терминов. Ее следовало построить так, чтобы вызвать у президента немедленный отклик, пусть даже в ущерб строгости в изложении фактов. Сложившееся положение требовало действий — действий без промедления.

Эрл был прекрасно осведомлен о крайне плотном графике работы Фрейзера и все же настоял на личной аудиенции. Проблема была слишком важной и требовала скорого и непосредственного вмешательства, так что доверить сообщение запинающимся младшим клеркам или безликому листу бумаги с машинописным текстом он не мог. К тому же вся информация, поступающая к президенту, проходила через столько фильтров, что доходила до него в безжалостно урезанном и искаженном виде. Не то чтобы Эрл считал себя блестящим оратором, он просто не видел другого способа донести до сведения главы государства всю важность и весомость полученных данных. К сожалению, слово «весомость» в данном случае имело не только переносное, но и прямое значение.

Эрл использовал все свое влияние для того, чтобы добиться пяти минут разговора наедине с Фрейзером. Он нисколько не сомневался, что тот сразу же насторожится и с особым вниманием выслушает каждое слово советника по науке. Конечно же после того, как вся серьезность ситуации станет очевидной. А ведь важность сообщения Эрла оставляла далеко позади себя такие мелкие события, как заседание кабинета или прием в честь высокого гостя. Особенно если учесть возможные последствия назревающих событий.

— Я так понимаю, вы имеете в виду космический объект? — Фрейзер поднял голову и посмотрел на советника по науке своим обычным добродушным взглядом, который портили только тяжелые, набрякшие веки, казалось бы навсегда утратившие способность мигать. — Мои сотрудники шепчутся об этом со вчерашнего дня, но я, признаться, не видел смысла тратить время на пустые разговоры. Решил подождать вашего доклада.

Правой рукой президент лениво возил по столу листок отрывного календаря, словно бы желая до блеска отполировать и без того зеркальную поверхность.

— Надеюсь, их будет не очень много, — продолжил он после короткой паузы. — Я имею в виду — фактов. Через час я должен присутствовать на закрытом заседании кабинета. Ничего чрезвычайного — так, обычное обсуждение кризисов и катастроф.

Эрл вежливо улыбнулся шутке. Фрейзер перевел взгляд на элегантные настольные часы в старинном бронзовом футляре.

— Я говорю все это потому, что хотел бы перед заседанием перекусить. Вы меня понимаете?

— Конечно, сэр. — Слова Фрейзера отнюдь не обескуражили Эрла. Хотя большая часть его докладов и анализов поступала к президенту по обычным каналам, ему достаточно часто случалось бывать в Овальном кабинете, так что сейчас он чувствовал себя вполне уверенно и комфортабельно.

— Ну что ж, приступайте к докладу, Билл. Итак, речь пойдет об астероиде. Что за астероид? Большой, маленький, красный, синий, зеленый?

Президент ждал ответа с явным интересом и с не менее явным нетерпением. Эрл не спешил. В общем-то, сообщение такого рода еще никогда за всю историю человечества не звучало в столь высоком кабинете. В кабинете, со стен которого на ученого взирали многочисленные портреты бывших президентов страны. Эрлу необходимо было с первых же слов взять верный тон, чтобы у Фрейзера не осталось поводов для сомнений или неправильного истолкования.